Шрифт:
– Снимите мне, пожалуйста, калоши, а то жарко.
– Ну уж...
– Месяц вдруг сконфузился и покраснел.
– Попробуй сам... И они такие грязные...
– Посмотрел на Полунину и добавил: - Кажется, и не жарко.
– Конечно, конечно, глупости! Не выдумывай!
– поддержала Софья Петровна и скользнула по Месяцу глазами.
– Я вас очень прошу - мне очень жарко!
– и опять грязная калоша потянулась к рукам Месяца.
– Сними-ка сам, а?
– Сам я не могу, вы снимите.
– Ну, давай уж я, - сказала Полунина, - только калоша такая грязная, и я запачкаю платок.
– Нет же, maman, я не хочу, чтобы ты, - я хочу, чтобы Марк Игнатьич.
Полунина быстро покосилась в сторону Месяца, быстро усмехнулась и зашептала притворно-строго:
– Ты скверный мальчишка: разве так обращаются к старшим?.. Марк Игнатьич - не горничная Луша, чтобы снимать с тебя калоши... Вот мы приедем к обеду, а ты за это не получишь сладкого.
– А у нас что будет на сладкое?
– Я уж не знаю, что нам Марочка заказала.
– Хворост с вареньем!..
– Лерик надул правую щеку - хлопнул, потом левую - хлопнул, потом обе вместе - хлопнул... О калошах на время забыл.
– У нас в усадьбе очень хороший пруд, - говорила Полунина, - можно в лодке кататься, и купальни были, теперь уж, конечно, убрали в сарай; и карасей там ловят...
– И тритоны есть, - вставил Лерик.
– Есть и тритоны... Мальчик, сиди прилично...
– И черепаха.
– Черепаху одну пустили туда, а жива ли она (это год назад) неизвестно. Есть оранжерея с цитронами... Конечно, парк приличный... Но главное - пруд: это моя гордость. Ни у кого из соседних помещиков такого большого, и притом в самой усадьбе, нет... У нас два шага от дома... А это в деревне очень важно, когда жара... Это лето, например, было адски жарко.
– Maman, a что это: адски жарко?.. Как в Африке?
– Нет, это значит, как в аду, - усмехнулась Полунина и посмотрела на Месяца вбок.
– А-а, я знаю: это - где за язык вешают!
– Ну, это глупости, - кто это тебе сказал?
– А что же там?.. А почему там жарко?
– Бог будет всех судить после смерти... и вот...
– После смерти?.. Мертвых?..
– Лерик захохотал весело, и Месяц, который был религиозен, посмотрел с недоумением на него и на его мать.
– Ты не смейся, а слушай! Бог сосчитает все грехи у каждого; у кого будет больше грехов, чем добрых дел, того в ад, а у кого меньше - в рай.
– А если поровну?
– Ну, тогда...
– Она скользнула глазом по Месяцу, усмехнулась быстро и добавила: - Этого не бывает: всегда чего-нибудь больше.
– Нет, ну, а если поровну?
– Тогда - рай, - подсказал Полуниной Месяц.
– Ну да-а... потому что бог - добрый, - догадалась она, - и вот он добавит от себя одно доброе дело, и тогда - рай.
Но Лерик уж опять хихикал, перегибаясь в поясе и стуча ногами.
– С ним любопытно будет заниматься, должно быть, - сказал Марк Игнатьич.
– Ну, конечно, - живо подхватила Полунина, - хотя он шалун... Ce n'est pas bien* хвалить детей в их присутствии. Но вот старший брат его. Кирюша, такой был умница, такой серьезный...
______________
* Нехорошо (франц.).
– Он умер?
– Ах нет, что это вы, право?
– Вы сказали "был"!
– Был, потому что все равно что нет: адвокат!.. И та кие идеи... Я не могу говорить об этом без слез...
Действительно, Месяц увидел у нее слезы.
Но от сильного толчка на ухабе она прикусила губу и закричала Филату плаксиво:
– Ну, какой же ты, Филат, болван!
II
Усадьба расположилась просторно: шестнадцать собак выскочило со всех сторон встречать гремучую тройку (разглядеть их как следует не успел Месяц, только сосчитать успел), и еще где-то, слышно было, мчались сюда поспешно, лаем давясь на бегу.
– Муфик! Муфинька!
– обнимал за шею поджарого борзого Лерик, а Полунина кричала Филату:
– Гони их, пожалуйста, кнутом - ну, гони же!
И, усмехаясь, говорила растерявшемуся Месяцу:
– Боитесь за свой костюм? Ничего, при нас не порвут.
Дом был открытый, спокойный, старый, но как-то вкусно устроенный - с бельведером, с колоннами, окрашенный в светлокофейный цвет.
– А вот ваш флигель, - указала Полунина.
Флигель был ненадежен: двухэтажный, кирпичный и с зияющей трещиной во всю вышину.
– Не бойтесь, что развалится: мы его скрепили болтами, - усмехнулась Софья Петровна.
– Там, кстати, имеет свое обитание рыжий Фриц, - это бывший учитель Марочки, моей дочери, - вам не будет скучно.