Стеценко слишком высоко ставил своего начальника, чтобы ответить ему, как подобало испытанному адъютанту: "Это - безусловная истина, ваше превосходительство!.." Он принял это за едва прикрытую иронию, почему и сказал, слегка улыбнувшись:

– Это, конечно, не относится к главнокомандующему противной стороны, который наступает на самые лучшие позиции и берет их, ваше превосходительство?

– Ну да, ну да, это, конечно, относится только к главнокомандующим тех армий, которые защищаются, как мы теперь, - живо поправился Корнилов.

– Но, однако, давно ведь известно, что самое лучшее средство защиты...

– Самому напасть! Конечно! Кто же не будет с этим согласен? Но ведь очень большое неравенство сил не обещает успеха при нападении, нет! У князя едва ли наберется и тридцать тысяч против шестидесяти... а может быть, и семидесяти.

– В истории, однако, бывали примеры, когда...

– Еще бы в истории! Но аббат Сийес* очень хорошо сказал насчет этого: "Ссылаться на историю для объяснения настоящих событий, это все равно, что отыскивать известное при помощи неизвестного". История - это часто просто слухи, а ведь говорится же: не всякому слуху верь. Наконец, кого бы вы там ни называли: Фемистокла** ли, напавшего на флот Ксеркса, Александра ли, напавшего на войска Дария, - все равно закон один для всех: войска нападавших были лучше вооружены, - вот почему им и разрешалось историей быть в меньшем числе. У нас же, конечно, наоборот, не будем высокомерны... Но князь в данной обстановке положительно незаменим. Во-первых, он умен и потому не сделает какой-нибудь вопиющей глупости, а это очень важно: один опрометчивый ход может погубить все дело... Ум - это способность предвидеть, как разовьется событие...

_______________

* С и й е с Эммануил Жозеф (1748 - 1836) - французский

государственный деятель и публицист.

** Ф е м и с т о к л - афинский военачальник и политический

деятель (525 - 461 гг. до н. э.), разбил персидский флот у острова

Саламина.

– Что князь умен, этого никто не отрицает, - поспешил согласиться Стеценко.

Он чувствовал, что этот вопрос о главнокомандующем очень волнует адмирала, на которого именно за последние три дня свалилось множество забот князя, множество недоделанных Меншиковым дел. Однако, если он, князь, не успел доделать их здесь, в крепости, когда давалось ему для этого много времени, то каким же образом он справится с ними там, в открытом поле, всего за несколько дней на виду у недремлющего, конечно, и все примечающего врага?

Поняв именно так тревогу своего адмирала, Стеценко поглядел на него вполне сочувствующими глазами.

Над долиной реки Качи стояла старая и густая дубовая роща. Кто-то издревле, века за два, за три, начал заботиться о том, чтобы не вырубались деревья, и в благодарность за это какие они стали мощные, в два охвата, с широкими кронами, с прохладной тенью.

– Вот где можно было бы устроить союзникам второй Тевтобургский лес!* - сказал Стеценко, а Корнилов подхватил оживленно:

– Украли мою мысль, лейтенант! Я только что это же самое подумал!.. А на Алме - там ведь нет такого леса, там ведь голое плато? В конце концов не так-то легко будет держаться там нашим войскам, если у противника большой перевес в артиллерии!.. Вы хорошо знаете это место?

_______________

* Т е в т о б у р г с к и й л е с - легендарное место, где

германцы разбили под руководством Арминия в 9 г. н. э. римские

легионы.

– Я там был дней пять назад, когда ехал встречать десант, ваше превосходительство. Откровенно говоря, хотя я и не пехотинец, мне она (эта позиция) не показалась удачной.

– Вот как!
– внимательно и серьезно глянул на него Корнилов.
– Не показалась удачной? Почему именно?

– Она совершенно открыта для противника, мне так кажется. А у противника при наступлении будет огромное преимущество: сады и виноградники вдоль речки... и даже целые деревни... Не знаю, впрочем, как теперь: это я видел пять дней назад, а за пять дней можно, конечно, вырубить сады и виноградники и сжечь деревни, чтобы за ними не прятались враги... из садов можно сделать у нас на позиции завалы, как это принято делать на Кавказе.

– Ну, разумеется, это все так и сделано, как вы говорите! Ведь это же азбучная истина - постараться раздеть противника и одеть себя. Кроме того, между нами и ими там будет речка.

– Речка эта везде проходима вброд, ваше превосходительство, речка эта не может служить препятствием даже для артиллерии, не только для пехоты.

– Да, поскольку теперь не зима, речка эта проходима, конечно... Но там есть болота... Наконец, если проходимы и болота, то князь, должно быть, придумал какой-нибудь тактический прием, чтобы их разбить... Наконец, были сведения, что неприятель усиленно окапывается - значит, он сам боится нашего нападения.

– Когда я проезжал мимо нашей позиции пять дней назад, я нигде не заметил у нас окопов, ваше превосходительство, - припомнил Стеценко то, что его тогда поразило.
– Значит, у них уже роют окопы, а у нас нет.

– Как не было окопов?
– даже повернулся к нему в седле Корнилов.
– Вы просто промчались тогда мимо в карьер и не заметили их!

– Именно там я не мчался, ваше превосходительство, - там я дал отдых лошадям и ехал шагом... Но, конечно, за пять дней все там сделали неузнаваемым, - добавил Стеценко, заметив, что лицо адмирала из благодушного, каким оно было раньше, становится слишком начальственным.

– Разумеется, при такой массе рабочей силы там уже теперь повернули плато!
– отходчиво сказал Корнилов.
– Что же там еще им делать, как не рыть окопы?

То и дело попадались по дороге казачьи пикеты, на которых еще издали встречали адмирала раскатистой командой: "Смирна-а!" Но из деревень поспешно выезжали татары, угоняя и скот. Это было особенно заметно в долине Качи, близкой к позициям русских войск. Подводы тянулись цепочкой, обозами на восток, к Бахчисараю.

IV

Меншиков встретил Корнилова в своем шатре, где он только что собирался обедать со всеми своими адъютантами. Шатер этот был основательной величины вместилище, разделен он был большим персидским ковром на две части: столовую и княжескую спальню.