Кстати, Варфоломей благополучно доставил его домой, к Ромочке. Я же вернулся к рюмочке и слышал, как за моей спиной двигался приглушенный ропот, а для беседы со мной созрел новый клиентРасценки в этот день были разные: от бутылки до десяти миллионов. Видимо, Петр Петрович задал потолок.

Никто не спрашивал, что это за зеленая лампочка почти не гаснет у меня в руках, никто не спрашивал, что такое биоэнергетическая субстанция и на хрена она мне нужна (зато об этом велись пьяно-научные разговоры за другими столиками). Это то, что я помню. А вот как я отдал маленькой женщине двести долларов просто так (потому что ее больному ребенку необходимо дорогое лекарство), я не помню. Был провал. До нее, а потом смутно и размыто: маленькая женщина со слезами на глазах. У нее слезы - у меня слезы. И дал эти паршивые двести долларов просто так. Я даже не подумал, что с нее следует стребовать биоэнсргетическую субстанцию. После нее на очереди оказался какой-то бугай, направив на которого индикатор, я с трудом определил, что не горит ни одна лампочка. Это был Варфоломей.

– Вам нельзя столько пить на работе, сэр. Это может отразиться на Вашей карьере, сэр. Могут быть иьгаеты и штрафы. И главное: мистер Билл, вероятно, забыл Вам объяснить, что когда Вы не используете возможность заключения контракта, оказывая при этом услуги за счет фирмы. Вы теряете свою биоэнергетическую субстанцию, хоть и незначительно - в микродозах, но нельзя быть таким сентиментальным, я понимаю Ваши чувства к этой женщине, они обострены алкоголем, я отвезу Вас в офис, сэр, где Вы сможете отдохнуть и принять специальные таблетки от алкогольного опьянения, Гражина Вам поможет, а пока отдыхайте здесь, сэр...
– И я провалился с его огромных рук на заднее сиденье автомобиля.^

Что-то я хотел у него тогда спросить на счет своей биоэнергетической субстанции, сказать ему, что он хороший мужик, но наползавшая бессмысленная темнота была сильнее.

Гражина разбудила меня после двух. Я в одних трусах лежал на диване, подпирая головой маленькую упругую подушку. После двухчасового сна и горсти таблеток я почувствовал себя лучше и отрезвел. Умывшись, я вновь облачился в "спецовку" и выслушал от Гражины расписание на вторую половину дня. Честно говоря, я уже думал о вечере и думал о том, куда дену сегодняшнюю тысячу долларов. Представьте себе, тысяча долларов за один день, а завтра будет столько же! Да еще я не считал выданных мне вчера подъемных. Поэтому, поглощая кофе с бутербродами, я ломал голову над предстоящими затратами, вспоминал долги и даже не помышлял о каких-то там посетителях. Но вошла Гражина, и поезд тронулся дальше...

Первым был нагловатый молодой человек в джинсовом костюме. Не расшаркиваясь особо у входа, он ломанулся к моему столу и кинул на полированную поверхность цветастую визитку:

– Ваша?

Визитки я раздавал сегодня в забегаловке на вокзале, и мне (невзирая па стыд о пьяном состоянии) пришлось сознаться:

– Моя.

– Я - Рома, - сообщил молодой человек.
– Вы моему пахану десять кисленьких на вокзале отвалили. Так вот, я и мои три друга готовы продать Вам наши... Как их там?..

– Биоэнергетические субстанции.

– Да. Биоэнергетические субстанции. Но, учитывая оптовую поставку, мы желаем иметь тридцать пять лимонов.

Кое-как я сдерживал тошнотворную неприязнь, перебирая в голове матерщину в девятнадцать этажей, но вынужденное профессиональное отношение к клиенту заставило меня холодно, но весьма вежливо ответить:

– Во-первых, молодой человек, оптовые цены по законам рынка всегда ниже розничных. Во-вторых, биоэнергетическая субстанция Вашего отца значительно качественнее, тем более - прошла обработку временем (под столом я уже любовался зеленой лампочкой индикатора, которая и впрямь была тускловата), поэтому могу предложить Вам только по 5 миллионов рублей, что в сумме на троих составит...
– с достоинством я воспользовался калькулятором, чтобы совершить эту сложнейшую математическую операцию, - 15 миллионов рублей.

В моих глазах, видимо, было столько сонного безразличия, что Рома, оглянувшись на дверь, решил посоветоваться с друзьями. Я знал, что они согласятся. И когда контракт был заключен, и Гражина заносила данные в компьютер, я смотрел в окно, где трое молодых людей перепрыгивали сугробы и попсременке крутили пальцем у виска.

– Прекрасная работа, сэр, - услышал я за спиной одобрение Варфоломея, и, подмигнув ему, вернулся в кабинет.

Следующим посетителем был лысый круглый и неприятный толстяк. В руках его была папка, из которой он извлек листы с длинными списками фамилий и дат.

– Вот, - ответил он на мой немой вопрос, - это списки работников моего предприятия, их биоэнергетические субстанции в Вашем распоряжении. С тех пор, как я с помощью Вашей замечательной фирмы сохранил за собой управление заводом и получил новые материальные перспективы, я решил, что вправе, нет, даже просто обязан предложить Вам биоэнергетические субстанции моих подчиненных.

– Они все согласны?
– спросил я.

– Разве их следовало об этом спрашивать?
– возмутился он.

– Без их согласия я не могу заключить с Вами контракт.
– Под столом горела красная лампа.

– Но я не прошу многого! Человеку просто необходим дальнейший рост!

Его возмущение насмешило меня.

– Когда-то Вы уже воспользовались услугами "Америкэн перпетум мобиле" и сами назначили цену за свою биоэнергетическую субстанцию. Продавать же чужую, даже ради общественного, в Вашем понятии, блага, Вы не вправе. До свидания.

Уходя, он пообещал нажаловаться президенту Соединенных Штатов и в ООН. "Вы еще услышите вой русских бомбардировщиков, Вы еще вспомните шведов под Полтавой!"