– Если это необходимо для следствия, то, конечно...
– сдалась Гольдман.
– Но, умоляю вас, не производите с документами никаких химических экспериментов, это очень, очень...

– Знаю. Очень ценные, уникальные документы!
– понимающе подхватил полковник.
– Не будем. А все же любопытно знать, какую материальную ценность они представляют? И можно ли их реализовать.

– Это не простой вопрос, товарищ полковник. Бумаги, конечно, редкостные, для историка - сокровище. Но реализовать их почти невозможно. Похититель, предлагая эти документы научному учреждению, прежде всего должен объяснить, каким образом они попали к нему в руки...

– А если бы похититель предложил их частному лицу?

– Таким частным лицом может быть только специалист-историк. А каждому серьезному ученому, -занимающемуся историей Русской Америки или эпохи декабристов, эти документы и их местонахождение известны.

– А как они попали в ваш музей?

– О, это длинная история! Здесь, в Крутоярске, жил один библиофил, страстный любитель и собиратель книг, богатый купец Егудин. Вы, возможно, слыхали о нем. У него была богатейшая библиотека, масса старинных рукописей. То, что вы держите в руках, - крохи егудинского собрания. В 1907 году владелец продал почти всю библиотеку за границу. Себе он оставил несколько сот любимых книг и часть рукописей. Если это вас интересует, я могу дать описание библиотеки Егудина.

– Охотно познакомлюсь... И еще один допрос, Софья Дмитриевна: увольнялся у вас за последний год кто-либо из сотрудников?

Гольдман замялась. Видимо, Максимов затронул какое-то больное место.

– Д-да... Один молодой человек. Собственно, мы были вынуждены его освободить... Он работал оформителем - таблички писал и тому подобное. Но с некоторого времени связался с дурной компанией... кутил... стал появляться в нетрезвом виде... Ему, видимо, понадобились деньги. Он похитил несколько антикварных книг и пытался продать их.

– И?

– Кража раскрылась. Ах, какая это была неприятная история!...

– И вы не возбудили преследования, не вынесли проступок хотя бы на суд общественности?

– Да, понимаете ли, пожалели... К тому же гражданин, которому он пытался сбыть книги, вернул их нам. Я лично тогда была в отпуске, решал мой заместитель...

– Давно это произошло?

– С полгода назад.

– Его фамилия?

– Сухорослов Василий Кузьмич.

– А чем он сейчас занимается?

– Право, не знаю. Не так давно он появлялся снова, трезвый, смирный, умолял взять его опять на работу. Но как я могла разговаривать с ним после той истории?

– Понятно. Вы обещали мне описание егудинской библиотеки.

– Пожалуйста.

Они спустились в цокольный этаж, в кабинет директора. Гольдман достала и положила перед Максимовым тетрадь большого формата, издание из тех, что предназначены для литературных гурманов - на особой шероховатой бумаге, с нарочито небрежным, как бы рваным, обрезом.

– Между прочим, здесь, в Крутоярске, жив еще человек, который лично знал Егудина, такой же страстный книголюб. Его фамилия Успенский. Ему и пытался Сухорослов сбыть украденные книги.

– Вы знаете его адрес?

– Угол Комсомольской и Затонной, номер дома не помню.

– Отлично, Софья Дмитриевна. Нам остается только поблагодарить вас!

Максимов сложил вместе рукопись Ковальчук, папку, описание библиотеки и бережно завернул все в газету. Когда они сели в машину, Максимов заметил:

– Гольдман, сама того не подозревая, поставила нас на верную дорогу.

– Вы думаете - Сухорослов?
– спросил Чернобровин.

– Не утверждаю, нет доказательств. Единственный человек, который видел его в лицо и мог бы подтвердить это, сейчас глух и нем. Во всяком случае, это был некто, знающий все ходы и выходы в музее. И удар, нанесенный несчастной Ковальчук, был преднамеренно жесток, ведь она впоследствии могла бы опознать преступника.

– Если Сухорослов, то почему он не разыскал и не взял нужное ему раньше, когда имел легальный доступ ко всем шкафам?

– Может, потому, что важные документы - какие именно, мы еще не знаем - тогда не были ему надобны. А когда понадобились, он уже не имел к ним доступа. Так вот, Вадим Николаевич, вам сейчас придется заняться Сухорословым. Выясните детальнейшим образом, что это за субъект и чем он теперь занимается. А этот лист из рукописи Ковальчук передайте в научно-технический отдел. Пусть там всю физику и химию мобилизуют, но текст исчезнувшей страницы необходимо восстановить!

4. Диссертация Зинаиды Ковальчук

Полковник Максимов с большим интересом, даже с увлечением читал диссертацию Зинаиды Ковальчук о декабристе Завалишине. Автор работы не только превосходно овладел материалом, но и сумел облечь его в живую, доходчивую форму.

Чем дальше знакомился Максимов с рукописью, тем отчетливее, выпуклее обрисовывался перед ним на фоне эпохи декабристов облик Дмитрия Завалишина. Даже среди членов Тайного общества, каждый из которых был наделен яркой, неповторимой самобытностью, фигура его выделялась по-своему. Это была личность очень своеобразная, талантливая и вместе с тем сложная, полная противоречий.