С потомством Генриха VIII было трудно разобраться. Самовластный государь был женат шесть раз. Один только развод с первой супругой стоил ему отлучения от церкви самим Папой Римским. Но это не помешало ему и дальше жениться, разводиться, казнить жен, лишать детей наследства и восстанавливать в этих правах. После казни матери Елизаветы Анны Болейн особым парламентским указом она была признана незаконнорожденной. Но потом вроде бы снова стала наследницей. В этом "вроде бы" и оказалась вся загвоздка. Французской стороне и всему католическому миру было выгодней считать Елизавету бастардом и выставить в претендентки красивую, пока еще куколку, Марию Стюарт. Англичанам - нет. Генрих II был бы и не прочь затеять по этому случаю очередную войну, но... парадокс был в том, что Франция на тот момент и так воевала с англичанами, а также с испанцами, австрийцами и прочими. Воевала давно, тяжело, и дело как раз шло к миру. И тогда, словно предчувствуя, что расхлебывать кашу придется не ему, французский король решается на провокацию. А полная амбиций, не умеющая просчитывать ходы Мария Стюарт на нее соглашается.

Наследник французского престола Франциск Валуа и наследница английского престола, королева шотландская Мария Стюарт в свой пышный совместный герб вносят английских львов и единорогов. Это не только провокация, но и вызов Елизавете. Начало великого противостояния, до поры до времени бескровной войны двух незаурядных, умных и талантливых женщин. И в итоге смертный приговор Марии Стюарт.

Но сначала сгущение туч в судьбе прекрасной шотландки не смог заметить и сам Нострадамус. Тот больше обращал внимание на других лиц. Ровно через год после свадьбы своего наследника Генриху II удалось закончить кровавые тянувшиеся более полувека Итальянские войны с половиной Европы и заключить мир в Като-Камбрези. Франция не достигла особенных побед, но и не потерпела особенных поражений. На 9 июля 1559 года был назначен праздник по случаю мира, а также по случаю обручения дочери короля Елизаветы с королем Испании Филиппом II.

А на празднике объявлен рыцарский турнир. Старинный поединок, когда рыцари на конях в доспехах со щитами, вооруженные тупыми копьями без наконечников, на полном скаку мчались навстречу друг другу, стараясь вышибить противника копьем из седла. Такой поединок мог закончиться увечьем, чаще обходилось синяками и уж крайне редко смертью.

Крепкий сорокалетний мужчина Генрих II обожал такие забавы и объявил, что "намерен лично преломить свое копье во имя чести своей прекрасной дамы". Ристалище расположилось на одной из редких для Парижа XVI века прямых улиц Сент-Антуан от Турнельского замка до королевских конюшен. Трибуны для королевы и придворных были установлены у центра ристалища. Все понимали, что прекрасная дама короля не Екатерина Медичи, но начинать без нее было неудобно. А она задерживалась.

Накануне, как обычно, Екатерина провела вечер в башне итальянца Руджери. Закончив астрологический чертеж, Руджери встревоженно воскликнул:

– Ваше величество! Вашему супругу угрожает серьезная опасность фатального порядка.

– Что случилось, мэтр?

– Завтра королю не следует покидать стен дворца. И крайне опасно поднимать руку с оружием.

– Но на завтра назначен турнир. И он собирался принять участие в поединке... Надо отговорить его. И я знаю как.

Утром в поведении королевы все было необычно. Она вызвала к себе командующего французской армией коннетабля Монморанси. Необычным являлось то, что коннетабль был ставленником Дианы де Пуатье. Презрев все условности и гордость, Екатерина попросила его обратиться к Диане, чтобы та отговорила короля участвовать в забаве. Это был резервный ход. Вначале же она решила попробовать сама.

Она буквально ворвалась в покои к изумленному Генриху II. Король был удивлен таким неурочным визитом.

– Что стряслось, мадам?

– Сир, умоляю выслушать меня!
– воскликнула Ека-терина и поведала свои опасения.

– Мадам, прекратите нести вздор, - сердито ответил король.
– Что за день такой? Сегодня отовсюду мне тычут в лицо якобы угрожающей мне смертью.

– Кто еще?

– Да ваша невестка, Мария Стюарт, которая всегда была такой разумной, принесла мне сегодня этот, с позволения сказать, бред.

Он протянул жене листок. Она сразу поняла, что это стихи Нострадамуса. Екатерина побледнела. Ей были знакомы эти строки:

Всерьез иль в игре он коснется копьем

Чела короля,

И алая кровь заструится ручьем

С чела короля,

Полюбит его и его же убьет

Любовь короля!

– Какая-то чертовщина, верно?
– спросил Генрих.

– Нет!
– возразила королева.

– Полноте, Катрин, я обещаю быть осторожным, - пообещал король и отвернулся.

Час спустя Монморанси доложил королеве, что Диана де Пуатье со смехом отнеслась ко всем предостережениям. Ей стало казаться, что все, буквально все словно заколдованы чарами злого рока. И решилась на последний шаг. Самой навестить соперницу.

Диана де Пуатье была очень удивлена тем, что королева французская пришла к ней. До сего дня этого не происходило. Встреча длилась недолго. Диана, почтительно поклонившись, пообещала если не уговорить короля отказаться от участия в ристалище, то хотя бы попросить его быть осторожным, не рисковать. Знать бы ей, что настойчивостью она спасает не его, а себя. Случись что, бывшая уже фаворитка превратится из баловня судьбы в ее жертву. Так всегда бывает. Но таким людям свойственно жить одним днем.

Правда, и Диане было известно предсказание Нострадамуса. А тут еще на память пришло, что совсем недавно на балу в Фонтенбло Генрих приревновал ее к капитану шотландской лейб-гвардии графу де Монтгомери. Сегодня в числе участников турнира значится и шотландец. А великий провидец пишет: "Полюбит его и его же убьет любовь короля!" Кого он имеет в виду?..

Генрих II, разумеется, никому не дал себя отговорить. И удача ему сегодня как раз благоволила. Он не проиграл ни одного поединка, а выиграл шесть - больше любого другого участника турнира. Ярко светило солнце, ветер колыхал яркие флаги и вымпелы. Диана улыбалась с трибуны. Екатерине зрелище явно не доставляло удовольствия.