Шалин Анатолий
Дырка в небе
Что с погодой творится? Три недели подряд - затяжные дожди. Четвертого числа - град. Шестого, в июле, - хлопья снега!
В понедельник на лужайку рядом с домиком вдруг просыпался с небес странный осадок - дождь из крупнозернистых рыжих тараканов и молодых лягушат.
"0 какой чистоте эксперимента после этого может идти речь?
– размышлял Бонькин.
– Половину сада дустом засыпать пришлось..."
Определенно, в небе над Боровиковкой образовалась дырка, через которую на голову Бонькина и фруктовые деревья вверенной ему станции сыпалась всякая гадость.
Сегодня денек выдался ясным, но самочувствие Бонькина от этого не улучшилось. Через каждые пять минут он тоскливо осматривал небосклон в ожидании какой-нибудь очередной каверзы синоптиков.
В небе было все тихо. Солнышко припекало вполне дружелюбно, и почти успокоенный Бонькин подумал даже, не сходить ли ему на речку после обеда, но вспомнил, что в саду еще много работы, и пошел в тенистые заросли опытного участка, где почти час препирался с роботами-садовниками, очищавшими участок от сорняков. Затем Бонькин долго возился с молодыми деревцами и уже собирался обедать, когда что-то оглушительно хлопнуло и на лужайку перед домиком свалился крупный предмет.
Тишину разодрал пронзительный женский визг.
Бонькин присмотрелся и замер от удивления.
Среди густой зеленой травы и ромашек возникло плетеное кресло-качалка, а в нем, одетая в легкий халатик, миловидная дамочка лет тридцати. Большие темные глаза ее взирали на Бонькина с удивлением и ужасом, губы были обиженно сжаты.
– Негодяй! Мерзавец! Подлец!
– выкрикнула женщина.
– Простите, - пролепетал Бонькин.
– Я не понимаю?
– Ах, я не вам!
– женщина посмотрела на Бонькина пристальным, оценивающим взглядом и разрыдалась.
– Как он мог? Теперь понимаю, для чего проводились все эти опыты! Эксперименты на лягушках, на тараканах! Какая низость! Умоляю, скажите, где я?
Бонькин пожал плечами:
– Территория опытной ботанической станции. Село Боровиковка, Оглоблинский район Муросянской области.
– Ужас!
– простонала незнакомка, выпадая из качалки в траву.
– Успокойтесь!
– ласково сказал Бонькин, подхватывая женщину под руки.
– Вытрите слезы. В этом домике вы сможете отдохнуть.
Они подошли к зданию станции, и хозяин гостеприимно распахнул двери.
– Один живете?
– с любопытством спросила гостья.
– Да. Некоторым образом...
– Вы ученый - и много работаете?
– Биолог.
– Меня Элеонорой величают, а вас?
– О! Простите, я не представился, - засуетился Бонькин.
– Петр Васильевич, кандидат.
Бонькин вдруг почувствовал себя старым, неуклюжим и сразу же пожалел о вырвашемся кандидате. "Хвастун, жалкий хвастун, - подумал он.
– Какое ей дело, кто я - кандидат наук или доктор? У нее какое-то горе, ей и смотреть на меня, наверное, противно".
– Что же вы стоите, Эля, садитесь, - пригласил Бонькин гостью к столу.
Элеонора огляделась:
– Петя! Вы не возражаете, если я буду вас так называть?
– улыбнулась она.
Бонькин растаял:
– О! Конечно! Какие могут быть церемонии?
– Петя, ты много пишешь? Не спорь, у тебя весь стол бумагами завален.
– Да, - сознался Бонькин, - то есть нет! Это мой труд. Я мечтаю написать монографию "Выращивание цитрусовых в Сибири". Тема обширнейшая, актуальная, а времени... Так дальше шестнадцатой страницы и не продвинулся. Все некогда, некогда! Ну, что это мы все обо мне да обо мне? Я ведь так и не знаю, что у вас приключилось? Почему плакали? Как попали в наши края?
Элеонора шмыгнула носом и решительно вытерла глаза ладонью.
– Меня сюда муж забросил.
– Бросил!
– как эхо повторил Бонькин.
– Посмел бы он меня бросить!
– сверкнула глазами Элеонора.
– Нет, именно забросил! Мерзавец! Сконструировал телепортационный ретранслятор, заманил меня в качалку и отправил из Москвы куда-то к черту на рога!
– Почему же к черту на рога?
– обиделся Бонькин.
– Боровиковка чудесное место. Сосны, кедры, тайга, воздух чистый и до Муросянска рукой подать, всего двести километров.
– Да, да, конечно, - неохотно согласилась Элеонора.
– Только обидно, ах, как я его любила. Так бы, кажется, и задушила паразита... в объятиях! Опекала его, пылинки с лысины стряхивала! Эх, Наждаков! Наждаков! Мужа моего так звали, - пояснила гостья, заметив недоумевающий взгляд Бонькина.
– А!
– разочарованно протянул Бонькин.
– Вы не расстраивайтесь. Он, может, по ошибке вас сюда? Наверное, хотел сам испытать, а вы случайно... Сегодня закажем билеты на поезд, а завтра подброшу вас на нашем грузовичке до станции и, глядишь, дня через три в Москве будете.