Машину чинили почти неделю. И всю эту неделю, день ото дня, Василий постепенно мрачнел, становился все угрюмее и раздражительнее. Хотя он и продолжал шутить, бодро орудовать инструментами и командовать, мы чувствовали - настроение у Васи портится. Теперь, когда из лесу появлялась Мурочка и ее сородичи, Вася не встречал их бодрыми криками. Если в первые три дня он организовал для первобытного народа своеобразный ликбез: обучал стрельбе из лука, выделке шкур, умению добывать огонь при помощи кремня, то к концу недели Вася уже не отходил от машины. Развлекать же гостей, и даже саму Мурочку, приходилось уже Семину и мне.

На седьмой день нашей первобытной одиссеи Василий после ужина и прощания с Мурочкой собрал нас в машине.

– Значит, дела такие, - сообщил он.
– Кое-что во внутренностях этого катафалка удалось исправить. Можем ехать...

– Наконец-то, - облегченно выдохнул Семин.

– Я не договорил, - сухо продолжал Василий.
– Ехать можем, но в неизвестном направлении.

– Что ты этим хочешь сказать, Вася?
– удивился я.

– Компас "прошлое - будущее" безнадежно испорчен. Я могу завести машину, могу задать скорость, но где мы окажемся в следующий раз - этого я предсказать не могу.

– Погоди! Ты что - даже не сумеешь определить, в прошлое мы попадем или в будущее?

– Именно!
– Василий меланхолично забарабанил пальцами по панели управления.
– Даже не могу сказать, как далеко мы прыгнем в ту или другую сторону. С одинаковой вероятностью мы можем попасть и в мезозойскую эру, и к основанию города Рима, и в какой-нибудь сорок седьмой век далекого будущего.

– Ха! Так в чем проблема? Будем прыгать через века, раз, другой, третий, до тех пор, пока не попадем в нашу эпоху или более позднюю. А там отыщем исправный аппарат и вернемся на нем к себе, - сказал Семин.
– Ведь, кажется, уже с двадцать третьего века во всех крупных городах Земли были открыты гарантийные мастерские по ремонту машин времени. Верно, Федор?

– Пожалуй, - согласился я.
– Что скажешь, Вася, похоже, Бенедикт прав?

– Прав-то прав, но вы, друзья, забываете, что машина времени - это еще не вечный двигатель. У нас энергии осталось всего на четыре больших перехода.

– Другого же выхода нет, - сказал я.
– Заводи!

– Почему нет?
– Василий хмыкнул.
– Желающие могут остаться с племенем нашей Мурочки.

– Вы мне эти разговорчики, Василий Иванович, оставьте!
– встрепенулся Семин.
– Это провокация! Дезертирство!

– Мое дело предупредить, - процедил сквозь зубы Вася, включая зажигание.

Первобытный лес за окнами машины покачнулся, задрожал и растаял во тьме.

Василий выжимал из машины все возможное.

Семин опять стал нервничать, хватать то меня, то Василия за руку и шептать:

– Осторожнее, осторожнее на поворотах истории, плавнее, ради всего святого!

– Терпи, профессор, не выпадешь авось, - бормотал Вася, пристально наблюдая за стрелкой расхода энергии.
– До исторических времен надо еще добраться!
– К Василию, едва он оказался на своем рабочем месте у пульта, вернулась его обычная жизнерадостность и уверенность в завтрашнем дне.

Через два часа по бортовому времени Василий погасил скорость и отключил двигатели. Тьма за окнами понемногу рассеивалась. Из серого тумана стали проступать гигантской толщины стволы деревьев. Возникли совершенно дикие, чудовищные заросли. И в кабину машины времени стали доноситься приглушенные лающие и квакающие звуки, различные взбулькивания, рев.

Семин поежился, завертел головой, затем покосился на Василия и убежденно провозгласил:

– Опять куда-то в доисторические времена заехали.

– Да, это вам не двадцать первый век, - не теряя бодрости в голосе, подтвердил Вася.
– Опять в прошлое провалились.

В это мгновение за окном среди буро-зеленых мохнатых зарослей зашевелилась голова гигантской змеи.

– На питона по размерам смахивает, - сказал я, - а то и покрупнее будет.

– Что, Васек, может, сбегаешь - познакомишься?
– съехидничал Семин.

– Бенедикт, - одернул я его, - спокойнее, не нагнетай атмосферу!

Василий не удостоил Семина ответом, а вновь полез отверткой в панель управления.

После второго прыжка во времени мы очутились у подножия какого-то сильнодействующего вулкана.

Сотрясалась почва, сыпались камни, пепел, по склонам горы сползали лавовые потоки, вокруг грохотало. Пейзажи были такие, что я в первые мгновения решил было, что нас занесло уже на другую планету или в такую древнюю эпоху Земли, о которой и подумать-то страшно.

Теперь уже было не до шуток и Василию, и нам.

И Семин, и я начинали всерьез сожалеть, что не остались с Мурочкой и ее племенем.