Вообще из тюремной камеры Цируль руководил своими людьми, как Ульянов-Ленин руководил своими товарищами по партии. Иногда он решал организационные вопросы партии, иногда - финансовые. Кого-то он хвалил, кому-то выносил выговор.

"Ну, что, Кабан, считаешь что все правильно? Вот за то что взяли филки (деньги.
– М. Ш.) и сказывали 28 после 5 вечера твой друг будет дома. Вот с них и возьми с козлов две цены сколько они брали и не откинули, ясно?"

"Алик... тебе же Роза говорила насчет Пузы это видно идет от Японца, мусора базарят что дали 2 лимона, и вот не может сорваться... В конечном итоге они х... что сделают, но сколько мучений".

Под Японцем имеется в виду старый товарищ Цируля Вячеслав Иваньков, по кличке Япончик, которого Захаров подозревал в том, что именно он сдал его "мусорам".

"Хоть рубль дашь без меня, я отрублю тебе руки. Я... твою свободу. Мама, я заклинаю тебя и твое здоровье, скажи, непослушают, убью всех. Твой П. ".

"Роза милая этим козлам не давай больше никаких лаве (денег.
– М. Ш.), а за что взяли десятку, я спрошу".

"Скажи ему, что дай сперва 150 тысяч, а потом обещай..."

"Если стоит у дома поджера ("Паджеро" - разновидность "джипа".
– М. Ш.): прямо подъехать к дому и вытащить его, дадите прочитать ксиву и сразу все отнуть и захрить (в смысле - уничтожить.
– М. Ш.)".

Все это время Цируль еще находился в Бутырке. Но его стали справедливо подозревать в том, что он пользуется услугами тамошних тюремщиков. Логичнее было бы, наоборот, подозревать тюремщиков в связях с Цирулем, но это ведь нужно было еще доказать, а доказательств, как водится, не было. Поэтому было принято решение перевести Захарова в "Матросскую тишину".

Еще в Бутырке у Цируля в огромных количествах стали находить наркотики: их было так много, что он мог снабжать ими не только себя, но и других авторитетов, сидевших по соседству. Например, удалось провести задержание одного из осужденных, который по приказу Цируля собирался пронести в другую камеру 200 (!) доз ацетилованного опия. Чтобы ввести в заблуждение подкупленных Цирулем охранников, уголовное дело по этому факту не возбуждали в течение двух недель.

Когда под предлогом перевода в другую камеру в личных вещах Цируля произвели тщательнейший обыск, обнаружили самые разнообразные наркотики: и метадон, и морфин, и даже героин. Вор в законе Павел Захаров по кличке Цируль был самым настоящим наркоманом.

После этого Цируля переводят в Лефортово. С ним уже церемонятся все меньше и меньше, и он чувствует это. Груз обвинений становится все тяжелее и тяжелее. Он понимает, что оперативникам и следователям становится известно то, что может упрятать его в тюрьму надолго. И хотя он самый настоящий вор, такая перспектива его не устраивает. Что такого конкретно удалось раскопать в биографии Цируля - об этом мы поговорим чуть позже. Сейчас нам интересно другое - как менялся тон писем "на волю" Павла Захарова.

"К 20-му числу они мне могут и планируют какуюто мокруху (убийство.
– М. Ш.), ясно?" В этих строчках чувствуется, что Цируль на грани истерики.

Летом 1994 года в Ялте был убит вор в законе Очко. Убийству этому сопутствовали довольно загадочные обстоятельства. Очко и Цируль давно враждовали между собой, и неудивительно, что в уголовном мире посчитали, что смерть Очка - дело рук именно Цируля. К тому же в день убийства Цируль находился в Крыму. Сопоставить два и два было несложно.

"Я знаю, - пишет Захаров из Лефортова, - они хотят мне впихнуть Очко".

Будь он умней в тот момент, когда пишет это послание, он никогда бы не построил эту фразу именно так. "Впихнуть Очко" - звучит практически так же, как "впихнуть в очко", а это для вора в законе равносильно самоубийству.

Но Захаров уже очень плохо контролирует свои поступки. Статьи Уголовного кодекса, по которым ему предъявляются обвинения, становятся все тяжелее и тяжелее. Пытаясь избавиться от страха перед неотвратимым наказанием, Цируль все больше и больше потребляет наркотики. И-на волю, на волю! Ведь он уже почувствовал вкус воли, познал радости богатой, сытой жизни развитого капитализма, и ему не хочется на нары, когда совсем рядом, буквально за забором, существует совершенно другая жизнь, с морем денег, девочек и... разумеется, наркотиков.

Он знает, что в следственных изоляторах умирали "правильные" люди: например, вор в законе Рафик Багдасарян по кличке Сво тяжело заболел в Лефортовском следственном изоляторе и впоследствии умер, царство ему небесное, в 20-й спецбольнице. Вор в законе Николай Саман по кличке Бархошка умер в Бутырском следственном изоляторе. И ему не хочется повторить их судьбу, не хочется умирать, ему очень хочется вырваться, он уже согласен и на 500 тысяч долларов за свое освобождение, но уже поздно, груз обвинений слишком тяжел, никто не станет освобождать его, и он чувствует скорое приближение своей гибели: