Джек Шарки
Вот и поговори с ними
– На помощь! На помощь!
Генри едва не подскочил от изумления, услышав писклявый, отчаянно взывавший голосок. Он только что вернулся из соседнего кино, где снова показывали фантастический фильм "Муха", и все еще был под впечатлением заключительной жуткой сцены гибели героини в тенетах паука.
– Почудилось, - сказал он самому себе, но на всякий случай огляделся и спросил: - Ты где?
– В левом углу под потолком. Скорее!
– пропищал голосок. В нем слышался ужас.
В указанном месте Генри ничего не увидел, и не удивительно, потому что его комнатушку освещала одна слабенькая пятнадцатисвечовая лампочка. Только взобравшись на стул с прямой спинкой и внимательно приглядевшись, он обнаружил в углу паутину, в которой билась маленькая оса: ее трепещущие крылья пытались разорвать предательскую сеть, но липкие нити, словно серые морские водоросли, опутывали ее все больше. За паутиной на стене притаился паук; все восемь глаз его горели жарче рубинов.
– Это ты зовешь?
– недоверчиво спросил осу Генри.
– Я, конечно, - плаксиво отозвался тоненький голосок.
– Скорее спаси меня, пока это чудище в хитиновой броне меня не прикончило!
Генри потянулся было к паутине, но приостановился.
– А что я получу за это?
– осторожно спросил он.
– Сжалься!
– взмолился голосок.
– Сначала спаси, потом договоримся о награде.
– Ничего не выйдет, - сказал Генри.
– Ты потом забьешься в какой-нибудь темный уголок, а я останусь ни с чем, только вывожусь в паутине.
– Ты жестокий человек, - жалобно пропищал голосок.
– Совсем нет, - возразил Генри.
– Я мягче воска. В том-то вся и беда. Я ни в чем не уверен - ни в завтрашнем дне, ни в своих силах, ни в своей внешности. Всю жизнь я читал книги о том, как стать сильным и как завоевывать симпатии, а посмотри, что из этого вышло!
Помолчав, голосок неуверенно произнес:
– Да, пожалуй, ты не Геркулес.
– Знаю, - грустно согласился Генри.
– Во мне всего сто фунтов веса, рост - пять футов три дюйма, у меня прыщи, больные глаза и редкие волосы. Вряд ли это в твоей власти, но, если ты хоть что-нибудь можешь, помоги мне стать другим.
– Честно говоря, как раз это в моей власти, - признался голосок.
– Я вовсе не то, чем кажусь, поэтому я и могу с тобой разговаривать. Злой дух, мой соперник, превратил меня в насекомое, а я - добрый дух.
– Добрый дух?
– Генри чуть не поперхнулся.
– Вроде джинна из "Тысячи и одной ночи"? Волшебное существо, - которое исполняет желания и все такое?
– Вот и-и-именно!
– пропищал тоненький-тоненький голосок.
– А теперь раздави скорее это отвратительное создание, пока оно до меня не добралось, и я исполню твое желание!
– Но если ты обладаешь такой властью, почему бы тебе просто не испепелить это создание или как там его еще?
– подозрительно спросил Генри.
– Духи, - ответил голосок, - никогда не пользуются своим могуществом ради самих себя: они могут служить только своему господину.
Это прозвучало как цитата из священной книги.
– Вы что, даете такую клятву или как?
– спросил Генри.
– Разумеется! Иначе нельзя стать могущественным духом. Для этого надо отказаться от власти над миром.
– А если нарушить клятву?
– Вся твоя волшебная сила улетучится, и ты станешь бесплотным духом, который только наблюдает за событиями, но ничего не может изменить. А это поистине ужасно!
– Могу себе представить, - сочувственно пробормотал Генри.
– Но постой, почему только одно желание? Я вроде слышал, вы исполняете три.
Маленькая оса еще отчаяннее забилась в паутине. Паук перебежал на другой край своей сети и оттуда продолжал за ней следить.
– Люди стали слишком жадными и загадывают слишком хитрые желания, объяснил голосок.
– Поэтому теперь мы сократили норму до одного.
– Неужели нельзя исполнить три желания?
– настаивал Генри.
– Даже ради спасения жизни?
– Нельзя. Если я попробую исполнить больше одного желания, я нарушу клятву и вся моя волшебная сила пропадет.
– Вот беда, - вздохнул Генри.
– Просто не знаю, чего и пожелать.
– Прежде спаси меня, придумаешь потом!
– Ну нет, - сказал Генри.
– Все духи коварны. Я хочу, чтобы мое желание было исполнено до того, как я тебя вызволю, - так будет вернее.
– Вернее не вернее, пусть будет по-твоему, - заверещал голосок. Только думай скорее!