Как только на землю легли сумерки и на переднем крае наступило затишье, я поспешил в блиндаж к командиру дивизии. Неприхотлив был походный быт даже такого начальника, как командир соединения. Охапка соломы на земляном полу, тусклая лампочка от аккумулятора, наспех сколоченный стол и скамья из неструганных досок - вот и все убранство походного генеральского "кабинета". Константин Ефимович был в общем-то доволен итогами прошедшего дня. Атаки врага успешно отбиты. Танкобоязнь, которая в первое время, словно болезнь, поражала некоторых молодых бойцов и командиров, обошла нас стороной, не задела личный состав дивизии. Это произошло прежде всего потому, что наше соединение располагало довольно мощной артиллерией, хорошо обученными артиллеристами, потому, что мы смело применяли артиллерию всех калибров против танков врага, постоянно использовали гаубицы и другие орудия в ближнем бою для стрельбы прямой наводкой. Важную роль в борьбе с танками сыграли созданные в подразделениях истребительные команды. Связками гранат и бутылками с горючей смесью они подбили за день пять вражеских машин, и хотя несколько смельчаков погибли в бою - война, как известно, без жертв не обходится, - комдив приказал мне довести до командиров частей приказ о необходимости форсировать формирование новых истребительных команд.

– Пока мы не получим более надежные и эффективные истребительные средства, нам придется прибегать к этому. Конечно, очень жаль посылать молодых парней на поединок с танком, по ничего не поделаешь. Надо! К тому же первый опыт учит: смелый да умелый сумеет расправиться и с танком, - говорил генерал Куликов. Только вот что я попрошу, Василий Митрофанович: пусть те, кто готовит истребителей, самым подробнейшим образом расскажут им о наиболее уязвимых местах вражеских машин, о том, с какой стороны сподручнее к танку подползти и ударить наверняка. И пусть те, кто отличился сегодня в бою с танками, поджег их бутылками или подорвал гранатами, расскажут всем остальным истребителям о том, как это им удалось.

Обсудили мы с комдивом и тактику действий истребительных команд. Решили их ставить на наиболее танкоопасных направлениях, в промежутках между батареями. Таким образом, не останется ни одной бреши, в которую мог бы проникнуть противник.

Штабные командиры, присутствовавшие при нашей беседе с генералом, отправились тотчас же в части, чтобы довести до командиров указания комдива о формировании истребительных команд. Выйдя вместе с ними из блиндажа, я занялся другими неотложными делами. Следовало проверить, сумеют ли саперы за ночь минировать все ближайшие подступы к переднему краю, организовать разведку противника, выслав в его расположение несколько разведгрупп. Кстати говоря, поиски разведчиков были весьма результативными: капитану Тараканову удалось точно установить, что против нашего соединения действует 11-я танковая дивизия 1-й танковой группы врага. Да, противник был силен, имел много боевых машин и конечно же готовился назавтра к новым атакам. И к этому надо было всесторонне подготовиться. Всю ночь штаб дивизии не сомкнул глаз, решая сотни вопросов, вплоть до того, будет ли вовремя готов завтрак и каково меню: ведь дело это далеко не последнее. Бой - это труд, тяжелейший и напряженнейший, и солдат к этому труду должен быть готов не только морально, но и физически.

В трудах и заботах ночь пролетела быстро, лишь на рассвете я немного прикорнул: надо было встретить день со свежей головой. Только встало солнце, а все уже на ногах. Неутомимый лейтенант Сорока подготовил походный завтрак: термос с горячим чаем, котелки с кашей, краюху хлеба и галеты. Вместе со мной позавтракали полковник Самсоненко и капитан Трунов. Ели молча, каждый думал о предстоящем бое.

Ровно в семь ноль-ноль в утреннем небе появился одинокий "мессершмитт". Он покрутился над нашим передним краем и улетел восвояси. Через несколько минут на значительной высоте пролетела стая "юнкерсов" - они, очевидно, шли бомбить Киев и переправы через Днепр, нас пока оставили в покое. Вскоре над расположением дивизии повисла "рама" - самолет-корректировщик. Это был верный признак того, что вот-вот начнется бомбежка наших позиций с воздуха и артподготовка атаки.

И точно. Через несколько минут страшный грохот потряс еще не проснувшуюся землю, снаряды падали всюду, поднимая фонтаны земли. Бойцы уже начали привыкать к артобстрелу и не бежали в укрытие, услышав вой летящего в нашу сторону снаряда. Теперь по этому звуку они довольно точно определяли, куда угодит снаряд: сзади, спереди или же в то место, где они находятся. Вот уж действительно: ко всему человек приспосабливается и привыкает.

– Спектакль идет в прежнем порядке, - заметил полковник Самсоненко, наблюдая с НП за действиями противника.
– Сейчас снова полезут танки.

И они полезли. Правда, вражеских машин на этот раз было гораздо больше, чем в первый день. Значит, фашисты подтянули резервы. Стало ясно, что противник настроен решительно и что выдержать его натиск сегодня будет еще труднее.

Разом заговорили наши орудия. Не простое это дело: попасть снарядом в идущую на полном ходу машину. Здесь помимо точного расчета необходима железная выдержка, хладнокровие, ведь положение такое, что или ты уничтожишь танк, или он тебя. Иного быть не может. Но я уже говорил, что наши артиллеристы подготовлены отлично. Вот и сейчас задымил первый, второй, третий, четвертый танк. Но танки горели не только от снарядов, метко направленных нашими артиллеристами. Хорошо поработали и истребители.

В бинокль с НП мне посчастливилось наблюдать за поединком нашего истребителя с вражеской машиной. Подождав, когда танк подойдет на 10-15 метров, то есть на такое расстояние, где боец окажется вне зоны действия огня танковых пулеметов, воин стремительно выскочил из окопа и укрылся за бугорок. Когда же танк поравнялся с бугорком, то есть подставил бойцу борт, тот бросил на башню бутылку с горючей смесью, а затем под гусеницу полетела связка гранат. Все было сделано четко, и пылающий танк остановился. Из башни, объятой пламенем, стали выскакивать гитлеровские танкисты, но их настигали пули отважного бойца. Я приказал лейтенанту Сороке узнать фамилию этого смельчака и попросил командование части представить его к награде. Как выяснилось, это был сержант Сергей Прохоров, бывший харьковский рабочий. Наградной лист в тот же день был оформлен, но, к великому сожалению, награду отважный сержант, видимо, не получил. В трудные первые месяцы в условиях вынужденного отступления наградные документы, видимо, затерялись. Но, независимо от того, получил Прохоров полагающийся ему орден Красной Звезды или нет, он не перестал быть героем. Могу смело утверждать, что в сиянии Золотой Звезды Героя, которой в послевоенное время удостоен Киев за свой ратный подвиг, сверкает маленький лучик и сержанта Сергея Прохорова, вставшего на пути вражеского танка, рвавшегося к столице Украины.

Тем временем бой разгорелся с новой силой. Серьезные потери не только не образумили фашистов, но, напротив, привели их в ярость. Гитлеровцы лезли напролом, бросая в атаки все новые и новые силы. Особо яростно они штурмовали позиции полка майора Кузнецова. Как уже говорилось, этот полк прикрывал фланг дивизии и фланг армии. Это обстоятельство, наверное, стало известно фашистскому командованию, и потому оно сосредоточило здесь свои основные усилия.

Должен сказать, что одно время чаша весов стала склоняться в сторону противника.