– Кое-что слышали, но не знаем, совсем не знаем, достоверно ли это…

– Разумеется, достоверно! Мои солдаты уже потерпели поражение! – воскликнул Большой Скорпион с озабоченностью, вызванной, по-видимому, тем, что это были именно его солдаты.

Все молчали, на этот раз очень долго и дружно, даже почти не дышали, словно опасаясь потревожить волоски в ноздрях.

– Господа, может быть, пригласим еще нескольких проституток? – предложил Большой Скорпион.

Политики оживились:

– Конечно, конечно! Без женщин ничего не придумаешь. Зовите!

Снова пришли проститутки, мужчины оживились еще больше; солнце клонилось к закату, а о политике так никто и не заикнулся.

– Спасибо за угощение! До завтра! – говорили гости, уводя с собой проституток.

Навстречу им двигались юнцы – уже не с красными, а с серо-зелеными физиономиями. Они даже спасибо не говорили, а только бормотали о кошкизме.

«У них, наверное, возникла какая-нибудь междоусобица, – подумал я. – Большой Скорпион потерпел поражение, попросил помощи, а ему отказывают. Если я правильно догадался, ничего трагического не произошло». Но лицо Большого Скорпиона выглядело озабоченным, и перед уходом я все же спросил, почему его солдаты потерпели поражение.

– Иностранцы вторглись!

Солнце еще не зашло, а все жители попрятались по домам, лишь на стенах белело множество лозунгов: «Сопротивление до конца!», «Спасение государства – это спасение самого себя!», «Долой проглотизм!»…

От этих громких слов у меня закружилась голова, как у быка, которого все время поворачивают. Мне не хватало воздуха, хотя на улице был я один. «Иностранцы вторглись!» – звучало у меня в ушах, словно звон погребального колокола. Почему вторглись?! Большой Скорпион был явно напуган, иначе рассказал бы мае подробнее. Однако испуг не помешал ему устроить пир, звать проституток, а этим политикам – веселиться с проститутками.

Пришлось снова идти к Маленькому Скорпиону – он был здесь единственным здравомыслящим человеком, хотя и слишком желчным. Но мог ли я упрекать его за желчность после того, как увидел кошачьих политиков?

Солнце уже село, загорелась розовая заря, легкий туман еще больше оттенял красоту неба и жалкое безмолвие земли. Стояла полнейшая тишина, лишь ветерок ударял мне то в спину, то в мокрое от слез лицо. Доисторическая пустыня была, наверное, не такой мертвой, как этот огромный город!

Войдя к Маленькому Скорпиону, я увидел в темноте сидящего человека. Он был явно выше ростом, чем мой приятель.

– Кто это? – громко спросил незнакомец.

Уже по его решительному, прямому вопросу я понял, что имею дело не с обычным человеком-кошкой.

– Иностранец, с Земли.

– А, земной господин! Садись! – Его приглашение походило на приказ, но опять-таки подкупало своей прямотой.

– А кто ты? – спросил я, в свою очередь, садясь рядом с ним, чтобы разглядеть его как следует.

Он оказался не только высок, но и широк в плечах; уши, нос и рот утопали в густых волосах, оставались лишь большие горящие глаза.

– Я – Большой Ястреб, – сказал он. – Это мое прозвище, а не настоящее имя. Почему меня так называют? Да потому, что боятся. Честных людей в нашей стране считают страшными, отвратительными!..

Небо совсем потемнело, осталось одно красное облако, которое, словно огромный цветок, стояло над самой головой Большого Ястреба. Я смотрел на облако как зачарованный и вспоминал недавнюю красную зарю.

– Днем я не решаюсь выходить, но вечерами иногда навещаю Маленького Скорпиона, – нарушил молчание мой собеседник.

– А почему не решаешься днем?..

– Кроме Маленького Скорпиона, все мне враги. Я живу в горах, всю прошлую ночь я шел, потом скрывался весь день. Дай мне что-нибудь пожевать – ничего не ел целые сутки.

– Вот дурманные листья.

– Нет, уж лучше с голоду помереть, чем это!

Такого решительного человека я видел в Кошачьем государстве впервые. Я позвал Дурман, чтобы достать еды; девушка была дома, но выйти к нам не захотела.

– Оставь ее. Женщины тоже боятся меня. Все равно смерть уже близко – можно и поголодать.

– Иностранцы вторглись? – вспомнил я.

– Да, поэтому я и пришел к Маленькому Скорпиону.

– Он излишне пессимистичен и в то же время чересчур легкомыслен. – Откровенность несколько скрашивала мой укор.

– Он умен, поэтому и пессимист. А что ты сказал дальше? Я не совсем понял. Если мне нужно решить что-нибудь серьезное, я всегда иду к нему. Пессимисты боятся жизни, но не смерти. А наши соотечественники чересчур веселы, даже когда еле на ногах держатся от голода. Они с самого рождения не умеют горевать, вернее – думать. Только Маленький Скорпион умеет, его можно считать вторым честным человеком после меня.