Но разве возможно отказать? Кто он такой, Блез де Лальер, чтобы ослушаться регентши Франции ради выполнения воли короля? Он сейчас, как крохотный мышонок между двумя огромными кошками; и в эту минуту одна из кошек держит его в когтях.

— Ну, что же вы, мсье? — резко сказала она.

— Мадам Регент, я вверяю себя воле милосердия вашей светлости… Не выполнить приказа короля, который велел мне отдать ему это письмо сегодня вечером, или оскорбить неповиновением ваше высочество? И так, и так — я виновен.

Она изобразила тонкую улыбку:

— Если я узнаю, что вы ослушались короля, я прикажу отрубить вам голову. Ладно, вы можете вспомнить, что я — мать его величества. Его воля — моя воля. Само собой, вы представите ему письмо вечером, как он повелел. А тем временем я желаю прочесть его.

Она протянула руку.

— Но печать, мадам… Что я скажу, когда…

— Вы ничего не скажете; вы будете держать язык за зубами. Печати можно восстановить.

Протянутая рука стала ещё более нетерпеливой.

Блез застыл. Может быть, он и совсем незнатный дворянин, но он — дворянин.

— Ваша светлость в данном случае не принимает в расчет мою честь.

Холодные синевато-серые глаза Луизы Савойской на миг взглянули в его лицо, потом скользнули в сторону, но от этого их взгляд не стал менее грозным.

— Слушайте, сударь, — произнесла она спокойным, лишенным выражения голосом, — я не привыкла дважды повторять свои приказания. Ваша честь тут ни при чем. Если я считаю нужным прочитать письмо мсье де Воля, то потому, что знаю: сообщение от него срочное и заслуживает большего внимания, чем может уделить ему сию минуту король, обремененный множеством дел. В этом случае, как и всегда, я забочусь о его интересах… Ну, долго я ещё буду ждать?

Блез расстегнул сумку. Дальнейшее упорство было бессмысленным, если только он не желал сыграть роль мученика из-за пустяка. Как и все прочие, он знал, что герцогиня обожает сына и посвятила свою жизнь его благу. Если вскрывать письма, адресованные ему, — позорное дело, то позорит оно её, а не посланца, который их доставил. В любом случае королю от этого вреда не будет. Если король заметит взломанную печать и потребует у Блеза объяснений, — ну что ж, тогда он скажет правду, что бы ни приказывала регентша.

Взяв у Дюпра тонкий ножичек, Луиза со сноровкой, указывающей на богатый опыт, осторожно отделила нижнюю сторону печати от бумаги. Потом, отойдя к окну, начала читать, а Дюпра напряженно следил за её лицом.

Де Лальер заметил, что сначала она принялась за отдельный листок, где речь шла об Анне Руссель. Дочитала — и, глазом не моргнув, сунула листок в бархатную сумочку у себя на поясе, а затем погрузилась в изучение основного письма.

Раз или два она оглянулась на Блеза с более теплым, чем прежде, выражением на лице; а один раз кивнула ему с улыбкой. Маркиз, сообразил он, как видно, не поскупился на похвалы, если уж на бесстрастном лице регентши отразилось такое одобрение.

Наконец она воскликнула:

— Великолепно!

Дюпра кашлянул:

— Могу ли я разделить удовольствие вашего высочества?..

— Да. — Она постучала длинным пальцем по густо исписанному листу. — У этого маркиза мозги варят так же, как у меня. Он настаивает на аресте герцога Бурбонского как единственно верном шаге. «По соображениям гуманности, — говорит он, — во избежание худших бед». Я с ним согласна. Почему король тянет? Теперь у нас достаточно доказательств, чтобы отправить этого негодяя на плаху. Нечего разводить всякие суды да парламенты, это же предатель, шлюхин сын! Как будто у нас не достанет сил с ним справиться! Нет, каков мошенник!

Канцлер снова кашлянул, показав взглядом на Блеза. Но прошла добрая минута, пока вспыхнувшее лицо женщины, обрамленное головным убором, похожим на монашеский, вновь обрело обычную бледность и спокойствие. Ее вид и тон речи даже сильнее, чем произнесенные слова, подтвердили сплетню, повторяемую всеми при дворе.

Земли Карла Бурбонского и её алчность были не единственными причинами, по которым Луиза преследовала его. Придворные шептались между собой, что сия стареющая сдержанная женщина однажды воспылала любовью к этому аристократу и что после смерти его жены, два года назад, он презрительно отверг предложение её руки, сделанное самим королем. «Пугало всемирное. — Так, по слухам, он её назвал. — За все богатства земные не соглашусь».

Часто бывает опасно услышать лишнее. Блез сосредоточенно возился с пряжкой на своей сумке.

Луиза покосилась на него и отдала письмо канцлеру:

— Нате, прочитайте сами. Заметьте, что де Воль называет только некоторых главных мятежников. А должен был бы перечислить всех.

Дюпра кивнул:

— Маркиз склоняется к мягкости. Стареет…

От Блеза не ускользнули скрытые оттенки, обертоны этой фразы. Крохотные семена, разбросанные там и сям, — покачивание головой, брошенный вскользь намек — способны дать урожай немилости, сулящий конец сопернику. Дюпра был опытнейшим мастером по этой части 33 .