Борис Викторович Шергин
Кондратий Таpapa
Слышано от неложного человека, от старого Константина.
У нас на городовой верфи состоял мастер железных дел Кондрат Тарара. Он мог высказывать мечтательно о городах и пирамидах, будто сам бывал. Сообразно нрав имел непоседливый и обычай беспокойный. Смолоду скитался, бросал семью.
Столь мечтательную легкокрылость Маркел ухитрился наконец сдержать на одном месте двадцать лет.
Удивительнее то, что и память о Маркеле держала Тарару на месте другие двадцать лет.
А хитрость Маркела Ивановича была детская.
Весной не успеет снег сойти и вода сбежать, Кондрат является в приказ.
– Прощай, Маркел Иванович. Ухожу.
– Куда, Кондраша?
– По летнему времени на Мурман или на Мезень. Может, к промыслам каким пристану.
Маркел заговорит убедительно:
– Кондраша, навигация открылась. В якорях, в цепях никто не понимает. Именно для летнего времени невозможно нам остаться без тебя.
– Ладно, Маркел Иванович. До осени останусь. Значит, трудится на кузнице до снегов. Работает отменно.
Только снег напал - Кондратий в полном путешественном наряде опять предстает перед Маркелом:
– Всех вам благ, Маркел Иванович. Ухожу бесповоротно.
– Куда же, Кондратушко?
– Думаю, на Вологду. А там на Устюг.
Маркел руки к нему протянет:
– Кондрат! В эту зиму велено уширить кузницу, поставить новых три горна. Не можем оторваться от тебя, как дитя от матери.
– Это верно,- скажет Тарара.- Зиму проведу при вас. Весной Кондратьева жена бежит к Маркелу:
– Пропали мы, Маркел Иванович! Тарара в поход собрался. Уговори, отец родной!
Приходит Тарара:
– Ухожу. Не уговаривайте.
– Где тебя уговорить... Легче железо уварить. Прощай, Кондрат... Конечно, этим летом повелено ковать медных орлов на украшение государевой пристани... Ну, мы доверим это дело Терентию Никитичу.
– Вы доверите, а я не доверю! Ваш Терентий Никитич еще в кузнице не бывал и клещей не видал...
Вот так-то год за годом удерживал Маркел милого человека.
В которые годы Маркела не было в Архангельске, Тарара все же сидел на месте:
– Воротится Маркел Иванович из Койды, тогда спрошусь и уйду.
Но Маркел Иванович из Койды отошел к новоземельским берегам и там, мало поболев, остался на вечный спокой.
А Кондрат Тарара остался в Архангельске:
– Мне теперь не у кого отпроситься, некому сказаться.