Рейхсминистр иностранных дел в свою очередь предложил тост за господина Сталина, за Советское правительство, за улучшение отношений между Германией и Советским Союзом".

И все-таки, несмотря на теплую встречу смертельных врагов, Сталин не был до конца уверен, что немцы будут соблюдать договор. Когда Риббентроп уезжал, он отвел его в сторону и сказал: Советское правительство очень серьезно относится к пакту, он может дать честное слово, что Советский Союз не предаст своего партнера.

Так что же подписали партнеры?

В опубликованном договоре говорилось, что договаривающиеся стороны не будут нападать друг на друга. Если одна из сторон станет "объектом военного нападения" со стороны третьей державы, то другая сторона "ни в коей мере не будет оказывать поддержки этой третьей державе". Ни Германия, ни Россия не вступят в союз держав, прямо или косвенно нацеленный против другой стороны {Формулировка основных статей практически не отличалась от их формулировки в проекте, который Молотов передал Шуленбургу и с которым Гитлер в своей телеграмме на имя Сталина согласился. В русском проекте указывалось, что пакт о ненападении вступит в силу после одновременного подписания секретного протокола, который станет составной частью пакта.

Фридрих Гаус, присутствовавший на вечерней встрече, сообщал, что написанная Риббентропом в высоком стиле преамбула об установлении дружественных советско-германских отношений была вычеркнута по настоянию Сталина. Советский диктатор сказал, что "Советское правительство не может представить на суд общественности уверений в дружбе после того, как в течение шести лет нацистское правительство обливало СССР грязью". — Прим. авт. }.

Таким образом, Гитлер добился того, чего хотел: немедленного договора с Россией, по которому она обязалась не присоединяться к Англии и Франции, если они выполнят свой союзнический долг в случае нападения на Польшу {В статье VII говорилось, что договор вступает в силу с момента подписания. Ратификация договора в двух тоталитарных государствах была, по сути, чистой формальностью. Тем не менее на это ушло несколько дней. На этом настоял Гитлер. — Прим. авт. }.

Цена, которую заплатил за это Гитлер, определялась в "Дополнительном секретном протоколе" к договору:

По случаю подписания Пакта о ненападении между Германским рейхом и Союзом Советских Социалистических республик уполномоченные представители обеих сторон, подписавшие документ, в ходе строго конфиденциального обмена мнениями обсудили вопрос о разграничении сфер интересов обеих сторон в Восточной Европе. Этот обмен мнениями привел к следующему:

1. В случае территориально-политических изменений в областях, принадлежащих балтийским государствам (Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве), северная граница Литвы образует одновременно границу между сферами интересов Германии и СССР. При этом обеими сторонами признается заинтересованность Литвы в области Вильно (Вильнюса).

2. В случае территориально-политических изменений в областях, принадлежащих польскому государству, разграничение сфер интересов Германии и СССР будет проходить примерно по линии рек Нарев, Висла и Сан.

Вопрос о том, явится ли в интересах обеих сторон желательным сохранение независимого польского государства, может быть окончательно решен только в ходе дальнейшего политического развития.

В любом случае оба правительства будут решать этот вопрос на путях дружеского взаимопонимания.

Еще раз Германия и Россия, как во времена германских королей и российских императоров, договорились о разделе Польши. Кроме того, Гитлер предоставил Сталину свободу действий на Балтике.

3. Относительно Юго-Запада Европы советской стороной была подчеркнута заинтересованность в Бессарабии (утрачена Россией в 1919 году и отошла к Румынии). Германская сторона заявила о своей полной незаинтересованности в этой территории (уступка, о которой Риббентроп впоследствии очень сожалел).

4. Обе стороны будут держать этот протокол в строгой тайне.

Действительно, содержание этого протокола стало известно только после войны, когда он обнаружился среди захваченных немецких документов.

На следующий день, 24 августа, когда торжествующий Риббентроп летел назад в Берлин, миссия союзников в Москве попросила Ворошилова о встрече. Адмирал Драке просто послал срочное письмо Ворошилову, в котором спрашивал о взглядах маршала относительно продолжения переговоров.

25 августа Ворошилов изложил свои взгляды представителям английской и французской делегаций: "Ввиду изменившейся политической обстановки нет смысла продолжать переговоры".

Два года спустя, когда немецкие войска, нарушив пакт о ненападении, вторглись в Россию, Сталин все еще продолжал оправдывать свою одиозную сделку с Гитлером, заключенную в Москве за спиной англо-французской делегации. "Мы обеспечили нашей стране мир в течение полутора годов, — заявил он в своем выступлении по радио 3 июля 1941 года, — и возможность подготовки своих сил для отпора, если фашистская Германия рискнула бы напасть на нашу страну вопреки пакту. Это определенный выигрыш для нас и проигрыш для фашистской Германии".