И это было только начало. Фельдмаршал фон Манштейн рассказал на Нюрнбергском процессе о том, что происходило с генералами, когда они проигрывали сражения или, набравшись мужества, возражали Гитлеру. "Из 17 фельдмаршалов, - сообщил он трибуналу, - 10 были отправлены домой, а троих расстреляли после событий 20 июля 1944 года. Только одному фельдмаршалу удалось удержаться на своем посту до конца войны. Из 36 полных генералов (генерал-полковников) 18 были отправлены в отставку, пятеро погибли после событий 20 июля или были с позором разжалованы. Только трем полным генералам удалось пережить войну на своих постах".
– Прим. авт.}.

"Время почти пришло", - сделал обнадеживающий вывод в своем дневнике 21 декабря 1941 года Хассель. Он и его единомышленники по заговору были уверены, что прусский офицерский корпус отреагирует не только на гнусное поведение фюрера по отношению к ним, но и на безумие верховного главнокомандующего, ведущего их и их армии в условиях русской зимы к катастрофе. Заговорщики были давно убеждены, что только генералы, стоящие во главе войск, обладали реальной властью, чтобы свергнуть нацистского тирана. Теперь у них появился шанс. Важнее всего было правильно выбрать время, пока не поздно. Им было ясно, что после поражений в России и вступления Америки в войну ее уже невозможно выиграть. Но она еще не была проиграна. Антинацистское правительство в Берлине могло бы, по их убеждению, добиться мирных условий, которые позволили бы Германии оставаться крупной державой и, может быть, даже сохранить некоторые приобретения Гитлера - например, Австрию, Судеты и Западную Польшу.

Эти мысли не покидали заговорщиков в конце лета 1941 года, когда перспектива уничтожения Советского Союза все еще оставалась реальной. Текст Атлантической хартии, составленный Черчиллем и Рузвельтом 19 августа, явился для них тяжелым ударом, особенно пункт 8, который предусматривал разоружение Германии до заключения соглашения о всеобщем разоружении. Для Хасселя, Герделера, Бека и других членов оппозиционной группы это означало, что союзники не собираются делать различия между нацистами и антинацистами, и являлось доказательством, как выразился Хассель, "что Англия и Америка не только ведут войну против Гитлера, но и намерены разгромить Германию и сделать ее беззащитной". Этот аристократ, бывший посол, а в настоящее время активный участник заговора против Гитлера, был полон решимости добиться максимально возможного для Германии без Гитлера, но пункт 8, как отмечал он в своем дневнике, "ликвидировал все мыслимые шансы на мир".

Атлантическая хартия разочаровала заговорщиков, но ее провозглашение, очевидно, подтолкнуло к действию. Они понимали, что страну необходимо избавить от Гитлера, пока у Германии, владевшей большей частью Европы, имелась возможность вести переговоры о мире с выгодных для нее позиций. Они не противились использованию гитлеровских завоеваний, чтобы получить наиболее благоприятные условия для своей страны. Результаты серии переговоров, которые вели в Берлине в конце августа Хассель, Попитц, Остер, Донаньи и генерал Фридрих Ольбрихт, начальник штаба резервной армии, свелись к тому, что "немецкие патриоты", как они называли себя, выставили "самые скромные требования" союзникам, но, по словам Хасселя, имелись определенные претензии, от которых они не могли отказаться. Что это за требования и претензии, он не сказал, однако, судя по другим записям в его дневнике, заговорщики ратовали за Германию в границах 1914 года на Востоке плюс Австрия и Судетская область.

Но время поджимало. После заключительного совещания со своими единомышленниками, состоявшегося в конце августа, Хассель записал в своем дневнике: "Все единодушно убеждены, что скоро будет слишком поздно. Когда наши шансы на победу окончательно улетучатся или станут очень незначительными, то договариваться будет больше не о чем".

Были предприняты некоторые усилия склонить влиятельных генералов согласиться на арест Гитлера во время летней кампании в России. Однако все они оказались безуспешными, потому что великие полководцы, естественно, оставались под впечатлением первоначальных ошеломляющих побед и, не воспринимали всерьез разговоры о свержении человека, благодаря которому они этих побед достигли. И все же эти усилия посеяли в умах военных некоторые сомнения.

Центром заговора в армии в то лето была ставка фельдмаршала фон Бока, группа армий которого наступала на Москву. Генерал-майор фон Тресков из окружения фон Бока, первоначальный энтузиазм которого в поддержку национал-социализма настолько развеялся, что он примкнул к заговорщикам, даже стал одним из вожаков. Ему помогали Фабиан фон Шлабрендорф, его адъютант, и еще два заговорщика, которых они пристроили к фон Боку в качестве адъютантов: граф Ганс фон Харденберг и граф Генрих фон Леендорф, оба потомки старых немецких фамилий {Леендорф был казнен нацистами 4 сентября 1944 года.
– Прим. авт.}. Они поставили перед собой задачу убедить фельдмаршала согласиться на арест Гитлера во время одного из его визитов в ставку группы армий. Однако убедить Бока было трудно. Хотя он и проповедовал отвращение к нацизму, но высоко поднялся именно при нацизме и был слишком тщеславен и честолюбив, чтобы рисковать на этой стадии игры. Однажды, когда фон Тресков попытался было указать ему, что фюрер ведет страну к катастрофе, Бок закричал: "Я не позволю нападать на фюрера!"

Тресков и его молодой адъютант были обескуражены, но не испугались. Они решили действовать самостоятельно. Во время посещения фюрером 4 августа 1941 года штаба группы армий в Борисове они планировали захватить его по пути с аэродрома в район расположения фон Бока. Но действовали они все еще как дилетанты и не учли мер безопасности, которые предпринимала охрана фюрера. Передвигался Гитлер в окружении своих телохранителей из СС, от автомобиля, присланного на аэродром штабом, отказался, поскольку сюда заранее прибыла целая кавалькада автомашин, и два офицера штаба не смогли даже приблизиться к фюреру. Это фиаско - нечто подобное, вероятно, происходило и раньше явилось для армейских заговорщиков поучительным уроком. Во-первых, добраться до Гитлера оказалось далеко не легким делом: его всегда надежно охраняли. Во-вторых, его захват и арест вряд ли решили бы проблему, поскольку генералы, занимающие ключевые посты, были слишком трусливы или слишком верны присяге, чтобы помочь оппозиции довести дело до конца после устранения фюрера. И примерно в это время, то есть осенью 1941 года, некоторые молодые армейские офицеры, в основном гражданские лица, подобно Шлабрендорфу, совсем недавно надевшие военную форму, невольно пришли к заключению, что ее простейшим, даже, пожалуй, единственным решением является убийство Гитлера. Освободившись от личной клятвы на верность лидеру, робкие генералы пошли бы на сотрудничество с новым режимом и обеспечили ему поддержку армии.

Однако заговорщики, находившиеся в Берлине, еще не были готовы пойти так далеко. Они составили идиотский план под названием "Изолированная акция", который как они почему-то полагали, успокоит совесть генералов, клявшихся фюреру в верности, и в то же время позволит иv избавить от него рейх. Даже сегодня трудно следить за ходом их мышления, но идея в основном сводилась к тому, что высшие военачальники как на Востоке, так и на Западе по заранее условленному сигналу просто откажутся подчиняться приказам Гитлера как главнокомандующего вооруженными силами. Это, конечно, явилось бы нарушением клятвы на верность фюреру, но софисты в Берлине делали вид, что не понимают этого. Во всяком случае, они объясняли, что подлинная цель этого варианта - создание неразберихи, во время которой генерал Бек при поддержке отрядов из резервной армии захватит власть, сместит Гитлера и объявит национал-социализм вне закона.