— Мы должны осмотреть это здание. Ищите дверь, лестницу, что угодно.

Отряд осторожно двинулся вперед среди работающих машин, тщательно избегая соприкосновения с ними. Непрерывный низкий гул оставался едва на грани слышимости Корби внимательно посмотрел на механизмы, ощутив мимолетное желание взорвать пару из них с помощью дисраптера и посмотреть, что из этого выйдет. Всю жизнь он ненавидел загадки. И всегда любил знать, куда попал и что тут делать. Тогда можно понять, как повернуть события в свою пользу.

Корби резко оглянулся на тихий свист Линдхольма. Тот — здоровенный морской пехотинец — стоял у открытого дверного проема в дальней стене.

— Откуда, черт побери, это взялось? — спокойно произнес Корби.

— Ты у меня спрашиваешь? — откликнулся Линдхольм. — Готов спорить, минуту назад его не было. Может, мы случайно нажали на какой-то скрытый запор.

— Ага. Может быть, — согласился Корби, осторожно подходя к проему. В нем не было ничего, кроме темноты, и туда не проникал слабый красноватый свет из машинного зала.

Линдхольм не спеша двинулся вперед с пистолетом наготове, Корби — вплотную за ним. Де Шанс не тронулась с места. Линдхольм преодолел порог одним мягким, кошачьим шагом, дисраптер обшаривал пространство в поисках цели. В открывшемся помещении не было ни души. Линдхольм опустил пистолет и медленно прошел дальше. За ним последовали Корби и де Шанс.

— Милое местечко, — констатировал Корби. — Думаю, вы заметили, что дверей больше нет? И что будет, если та, через которую мы вошли, решит снова захлопнуться?

— Тогда тебе придется пробить дыру в стене. Де Шанс, с вами все в порядке?

Морские пехотинцы вернулись к экстрасенсу. Ее шатало, лицо в неярком призрачном свете казалось побелевшим, глаза застыли.

— Я их слышу, — едва различимо произнесла де Шанс. — Они повсюду, они окружают нас. Они просыпаются.

— Кто? — спросил Корби.

— Они просыпаются, — повторила экстрасенс. — Они идут за нами. Они хотят лишить нас рассудка.

— Если мы ставим ловушку, — сказала разведчица Кристел, — то приманкой должна быть я. Капитан, решение, конечно, за вами, но у меня больше всех шансов выжить, когда что-то идет не по плану.

— А я что — возражал? — ответил Хантер. — Мне случалось видеть разведчиков в деле.

— Надеюсь, с некоторого расстояния, — поддержала светскую беседу Кристел.

— Конечно, — согласился капитан. — Я же еще жив, или нет?

Кристел мимолетно улыбнулась в ответ и осмотрела широкую открытую площадь, намеченную для западни. Вокруг теснились зубчатые металлические здания, с которыми соседствовали приземистые каменные монолиты и сложные, увенчанные шпилями конструкции из стекла. На площадь выходили только три улицы, одну из них перегораживала груда булыжника — останки покинутого жильцами дома. Понять, почему дом рассыпался, было невозможно: соседние стояли ничуть не поврежденные. Разведчица проверила, насколько свободно вынимается из ножен меч и какой заряд у энергетического щита. Все оказалось в полном порядке. Оставалось только наживить ловушку и ждать, пока она захлопнется…

Эта схема должна сработать, потому что она простая и откровенная. Хантер и Уильямс уйдут с площади настолько шумно, насколько способны, а потом осторожно вернутся, не покидая укрытий. А Кристел вольготно расположится посреди площади в ожидании клиента. Просто и откровенно. Разведчица была убеждена, что действовать следует, по мере возможности, прямо и безыскусно. Чем сложнее план, тем больше шансов, что что-то пойдет не по плану. Кроме всего прочего, их ограничивало время: до темноты оставалось три часа — плюс-минус, — а никто не хотел оставаться в городе ночью. Может, он и необитаем, но здешние привидения тоже не располагают к дружбе.

Хантер и Уильямс громко распрощались с разведчицей и удалились с площади. После их ухода сделалось очень тихо. Кристел подошла к булыжной осыпи, выбрала самый уютный каменный обломок, уселась на него и достала из кармана недокуренную сигарку. Некоторое время она возилась с огнем, изо всех сил изображая беззаботность. Обычно такие окурки разведчица выбрасывала, но захваченный с собой блок уже кончался. «Не будешь транжирить, не будет нужды», — говаривала ее матушка. Кристел вытащила меч, оторвала кусок материи от обшивки сапога и стала начищать клинок неторопливыми нежными движениями. Привычная работа успокаивала. Закончив, она отбросила теперь уже ненужную тряпку и положила меч на колени. Клинок был хорош. Шотландский палаш, у них в семье он передавался уже в трех поколениях. Кристел надеялась, что пока не опозорила эту сталь, хотя иногда и сомневалась. У разведчиков специфическая служба.

Она лениво подумала, с чем же придется встретиться. Судя по размеру зданий, с чем-то большим, ростом в девять-десять футов. Кристел вспомнила статуи на равнине, нахмурилась, передернула плечами. Какая чепуха. Она справится с чем угодно. Она разведчица.

Кристел вдруг выпрямилась. Из тишины отчетливо донесся ритмичный звук. Она быстро огляделась, но не обнаружила никаких признаков движения и не смогла даже определить, с какой стороны исходит звук. Разведчица потушила окурок и спрятала его в карман, чтобы употребить потом. Она встала, держа наготове меч и дисраптер, ударила о бедро левым запястьем. На руке засветился силовой щит. Кристел ждала, вполне готовая к схватке и уверенная в себе, намечая возможные укрытия и пути отхода. Кто бы ни приближался, звучал он крупно, тяжело и решительно, но эхо так раскатывалось по площади, что определить источник звука разведчице не удавалось. Капитан Хантер и доктор Уильямс, наверно, уже где-то рядом, однако вряд ли стоит на них полагаться. Звук приблизился. Потом тишину разорвал долгий протяжный вой, переходящий в визг, мощный, полный дикой ярости. У Кристел волосы поднялись дыбом. Кошмарный рев воспринимался где-то на уровне подсознания, вызывал желание повернуться и бежать, оставить чужой город далеко позади. Кристел бестрепетно отбросила это побуждение. Она разведчица, и перед ней только очередная разновидность чужого.