"Ну чего же ты ждешь, сладенький?" -- услыхал он ее мысли.

Она спокойно, молча его оглядывала.

"За ночь любви помолодеешь!"

Второй стаканчик он опрокинул еще резвее первого и удивился: Боже, да так и пьяницей недолго стать! На сей раз, судя по всему, бурбон не оказывал абсолютно никакого воздействия на нервы.

– - Ну, пора домой!
– - Хьюго встал из-за стола, не узнавая собственного голоса.-- Что-то я не очень хорошо себя чувствую...

– - Иди-иди!
– - напутствовал его Краниус.-- Да хорошенько выспись!

– - Да, иду.

Знал бы Краниус знал, что он украл из его кошелька тридцать долларов,-не был бы таким заботливым. Хьюго быстрым шагом прошел мимо стойки, предпринимая героические усилия, чтобы не посмотреть в сторону блондинки.

На улице дождь, нигде не видно такси... Он решил уже добираться до дому пешком, как вдруг услыхал, за спиной кто -- то открыл двери бара. Как ни старался -- не повернуться: возле бара стоит эта девушка, одна, в пальто... Тоже выискивает на улице такси: вот смотрит на него.

– - Ну, пошевеливайся, малыш! Удивительно грубый голос для такой молодой девушки.

Хьюго почувствовал, как вспыхнул,-- и в это мгновение подъехало такси; оба направились к нему.

– - Можно вас подвезти?
– - Хьюго не верил самому себе.

– - Очень любезно с вашей стороны,-- томно отозвалась она.

Через несколько часов, по дороге домой на рассвете, Хьюго, рассеянно шагая, впервые в жизни пожалел, что он не католик. Тогда он сейчас направил бы стопы прямо к священнику -- исповедаться, покаяться и тут же получить отпущение грехов.

Сибилла позвонила утром: сообщила, что родители ее, приехавшие сюда, на восток, на свадьбу, собираются в Нью-Йорк и хотят захватить ее с собой. При обычных обстоятельствах, получив такое известие, он не скрыл бы разочарования -- в самом деле нежно любил Сибиллу и без нее чувствовал себя всегда каким-то потерянным. Но сейчас его окатила волна облегчения: момент конфронтации, когда ему придется рассказать невинной, доверчивой жене о своем чудовищном поступке, недостойном ее прощения,-- или, еще хуже, солгать ей,-- откладывается.

– - Хорошо, дорогая,-- согласился он,-- поезжай в Нью-Йорк с мамочкой и папочкой, повеселись как следует. Ты заслуживаешь отдыха. Оставайся там сколько захочешь.

– - Хьюго, ты так добр ко мне, что я готова проявить слабость и расплакаться...-- В трубке раздался звук поцелуя.

Хьюго чмокнул свою трубку в ответ; повесил ее, прислонился головой к стене и в муке закрыл глаза. Одно он знает наверняка: больше не станет встречаться с этой блондинкой -- Сильвией! Сильвия... звучит почти как Сибилла... Каким испорченным и может быть мужчина!

Утолив за несколько мгновений страсть, он лежал на громадной двуспальной кровати -- сроду таких не видел -- рядом с поразительным, дивным женским телом, открывшим для него фантастический мир наслаждений, который ему прежде и не снился. Уверен: доживи Сибилла до девяноста лет -- ей все равно не познать и десятой доли того, что уже познала Сильвия, по-видимому, с первого дня рождения. Ему, конечно, стыдно за столь греховные мысли...

В мягком полумраке освещенном лампой в самом углу, он посмотрел на часы. Ему нужно явиться на тренировку, в полной экипировке, ровно в десять. После каждого проигранного матча тренер заставлял их делать спринтерские пробежки по сорок пять минут ежедневно в течение всей недели. Неслышно застонал, предвидя, в каком состоянии будет в 10:45 сегодня утром. И тем не менее ему почему-то ужасно не хотелось уходить. Через час наконец с трудом оделся. Наклонившись над Сильвией, поцеловал ее на прощание. Она лежала улыбаясь в постели, такая свежая, как само это утро, и спокойно дышала. Как хотелось бы ему быть в таком блаженном состоянии...

– - Пока, мой сладенький!
– - и обняла, его за шею.-- Не позволяй этим грубиянам на поле увечить себя. И принеси сегодня вечером своей бэби маленький подарочек. Подыщи мне что-нибудь в магазине Майера на Сэнфорд-стрит -- там полно всякой прелести.

Возвращаясь домой по темным улицам, Хьюго размышлял. Конечно, ее можно понять -- девушки так любят подарки, эти свидетельства любви и привязанности,-- цветы, конфеты. Сентиментальные создания... Что-то никак не вспомнит магазина Майера на Сэнфорд-стрит,-- может, это кондитерская, торгующая какими-то особыми сладостями, которые очень нравятся Сильвии? Так он купит ей в подарок самую дорогую коробку конфет -- весом никак не меньше пяти фунтов.

Днем, чувствуя легкое головокружение от недосыпания и этих спринтерских пробежек, он прогуливался по Сэнфорд-стрит, разыскивая магазин Майера! Вдруг, пораженный, резко остановился; прочитав название -- "Майер",-написанное изящными, тонкими буквами на стекле витрины; но вместо ожидаемых коробок конфет там россыпи сияющих драгоценных украшений -- золото, бриллианты... Магазин ювелирных изделий, причем очень дорогих,-- Хьюго даже не осмелился войти. Скупость еще одна добродетель, которую его замечательная семья привила ему с детства. Продолжая прогулку по Сэнфорд-стрит, наткнулся на кондитерскую, где и купил коробку конфет, весом не менее пяти фунтов, за пятнадцать долларов. Когда продавец заворачивал ее в яркую, праздничную обертку, он чувствовал внутри уколы раскаяния из-за своей ужасной расточительности.