– Хорошо тебе здесь, Анат?

Девушка опустила голову, и крупные слезы потекли по ее лицу.

– Не плачь, Анат, я очень рад, что снова встретился с тобой, - откровенно признался он, чувствуя, как яркий румянец разлился по его лицу.

...Шли годы. Тутанхамону исполнилось девятнадцать лет, Анхесенпаамон пятнадцать.

Эхнатон скончался, и его тайно похоронили в маленьком склепе, неподалеку от строящейся гробницы Тутанхамона.

Через несколько дней неожиданно скончалась и Раннаи. Отчего она умерла, никто не знал, и только один Кагабу догадывался о причине ее смерти: она была женой Сына Неба и жрецы не могли ей этого простить.

После смерти Раннаи Анат вернулась во дворец. Кагабу не раз замечал нежные взгляды, которые Эйе бросал на молодую финикиянку. Чтобы получить разрешение на похороны Эхнатона и Раннаи, старый царедворец предложил Тутанхамону отдать Апат Эйе.

Юный фараон не хотел и слушать об этом, но после настойчивых просьб жены, ставшей на сторону Кагабу, в конце концов согласился. Ему было жаль отдавать девушку, которая пробудила в нем благородные чувства. И ему стало очень грустно, когда через несколько дней Анхесенпаамон сообщила, что видела Анат без золотой цепочки на ногах.

Как-то тихим весенним вечером Тутанхамон и Анхесенпаамон сидели в плетеных креслах на верхней террасе большого Фиванского дворца, куда Совет жрецов заставил их переехать из Ахетатона, предав разрушению столицу, основанную Эхнатоном.

На востоке блестело зеркало вод Нила. На западе громоздились высокие холмы, защищавшие Долину царских гробниц от сыпучих песков пустыни.

– Ты заметил, - обратилась царица к мужу, - как изменился за последнее время Эйе. Он не ходит, а ступает, не говорит, а изрекает, не сидит, а восседает, точно владыка древнего царства. Не знаю, почему я начала бояться его. Когда он входит, у меня появляется такое чувство, какое должна испытывать маленькая птичка, попавшая в пасть крокодила.

– Царица никого не должна бояться, тем более Эйе - друга фараона, улыбнулся Тутанхамон.

– Он друг на словах, только на словах.

Помолчав, Анхесенпаамон продолжала:

– Сегодня я была в художественных мастерских. Вспоминали Тутмеса. Я до сих пор не могу его забыть. Мастера готовят тебе подарки, и я любовалась очень красивыми вещами.

– Что же тебе больше всего понравилось?

– Колесница, которую я для тебя заказала. Она вся покрыта золотыми пластинками, и на каждой рельефные изображения военных сцен. По краям орнамент из драгоценных камней и разноцветного стекла в золотой оправе. На переднем конце дышла золотой сокол с солнечным диском на голове.

– А днище какое?

– Из кожаных ремней, покрытых звериной шкурой.

– А обода?

– Кожаные. Как ты вырос, - улыбнулась она, глядя на мужа, - совсем взрослым стал, а я как была маленькой, такой и осталась.

– Я вырос, а ты похорошела. Я не видел ни одной девушки, ни одной женщины, которая была бы краше тебя.

– А Анат?
– ревниво спросила царица.
– Смотри! Смотри!
– вдруг воскликнула она, указывая рукой на восток.
– Что это?

По небу летел яркий метеор, оставляя за собой длинный сверкающий след. Стало светло как днем.

– Мне страшно...
– прошептала Анхесенпаамон.

Метеор исчез на западе, и снова все погрузилось во тьму.

– Куда он полетел?

– В страну Тимхи.

На террасе появился Кагабу.

– Ты видел?
– тревожно спросила его царица.
– Что это? Ученые, о которых говорила Дочь Неба?

– Не знаю, может быть, и ученые, а может быть, хвостатая звезда. Я в детстве видел такую.

– Но ты видел и железную птицу.

– Железная птица прилетела днем и не блестела так ярко, а впрочем, кто его знает, что это...

– Как бы я хотел, чтобы это были Дети Неба!
– невольно вырвалось у фараона.

На следующий день по решению Совета жрецов Эйе отдал приказ направить войска в западные районы страны. Жрецы готовились по-своему к появлению Небесных Посланцев, если это окажется их железная птица.

С нетерпением и тревогой ждали во дворце известий. Наступил месяц эпифи. После обеда Тутанхамон и Анхесенпаамон спустились в сад. У подножия высоких пальм и усыпанных душистыми белыми гроздями акаций пестрели цветы.

– Посмотри, сколько васильков! Я сплету тебе из них венок.

Нарвав цветов, царица стала украшать ими голову мужа.

– Что с тобой?
– обеспокоенно спросила она.
– Ты побледнел, и взгляд у тебя какой-то странный...

– Мне нехорошо, Анхесенпаамон. Я хотел бы лечь.

– Ты нездоров?

– Не знаю, что со мной.

Он встал и, пошатнувшись, снова опустился на скамью.

Тутанхамона уложили в постель. Анхесенпаамон не отходила от него. Пришла царица Нофертити, пришел Кагабу, послали за придворными и врачами.