— Может быть, здесь… связано с безопасностью? — предположил я.

Джек прикрыл глаза и стал раскачиваться вперед-назад.

— Если он настоящий, и эта энергетическая штука тоже настоящая, остается возможность того, что…

— Забудь об этом, Джек, — яростно набросился на него я. — Выбрось из головы!

Он с трудом прервал свои горестные страдания. Ширли подняла его на ноги и сказала:

— Как насчет завтрака?

— А как насчет форели, только что из морозильника?

— Отлично. — И я нежно хлопнул ее пониже спины, как бы подгоняя к дому. Мы с Джеком последовали за ней. Он уже успокоился.

— Я бы хотел поговорить с Вонаном лично, — сказал Джек. — Ну, хотя бы десять минут. Ты не можешь устроить это?

— Сомневаюсь. Личные беседы разрешаются очень редко. Правительство за ним следит очень строго — ну, по крайней мере, пытается следить. Ты же не епископ, не президент компании, не известный поэт. Но это не имеет значения. Он все равно не ответит на твои вопросы. Я просто уверен в этом.

— Но я хочу попытаться что-нибудь узнать от него. Имей это в виду.

Я обещал, что постараюсь все устроить, хотя шансов мало. Мы постарались не затрагивать подобных тем за завтраком. После чего Джек исчез, чтобы что-то дописать, а мы с Ширли отправились на веранду. Она очень тревожилась за Джека и сказала, что он очень переживает по поводу того, что скажут о нем потомки. Она не знала, как защитить его.

— Понимаешь, в этом нет ничего нового. Это было с самого начала, когда мы познакомились в университете. Но появление Вонана все ухудшило в пятьдесят раз. Он теперь действительно считает, что его рукопись способна изменить историю. На прошлой неделе он сказал, что очень хочет, чтобы апокалипсисты оказались правы: чтобы мир исчез в следующем январе. Лео, он больной.

— Понимаю. Но эту болезнь он не желает лечить. Она нагнулась ко мне и почти прижалась к уху, прошептав:

— Ты ничего не скрываешь от него? Скажи мне правду. Что говорил Вонан об этой энергии?

— Клянусь, ничего.

— Ты в самом деле думаешь, что он…

— В основном. Хотя не уверен до конца. Понимаешь, у меня есть серьезные научные возражения.

— А если их опустить?

— Я верю, — признался я.

Мы помолчали. Я позволил себе посмотреть на ее бедра. На ягодицах появилась испарина. Она напрягла носки ног.

— Джек хочет встретиться с Вонаном, — сказала Ширли.

— Я знаю.

— Я тоже, смею признаться. Лео, мне очень хочется его заполучить.

— Этого хотят многие женщины.

— Я никогда не изменяла Джеку. Но с Вонаном я это сделаю. Разумеется, я сначала предупрежу Джека. Но я с ума схожу по нему. Стоит только увидеть его на экране, мне сразу же хочется прикоснуться к нему, оказаться с ним наедине. Лео, это ужасно?

— Не глупи.

— Я успокаиваюсь лишь тем, что у меня никогда не появится такой возможности. Передо мной очередь в миллион женщин. Лео, ты заметил, какая истерия творится вокруг этого человека? Это своего рода культ. Это практически уничтожило апокалипсистов. Еще недавно все были уверены, что мы близимся к концу света, а теперь все считают, что мир просто переполнен пришельцами из будущего. Я видела на экранах лица людей — они приветствовали Вонана, опускались перед ним на колени. Он подобен Мессии. Неужели ты не замечаешь всего этого?

— Замечаю. Я не слепой, Ширли. Я сталкивался с этим довольно близко.

— Это пугает меня.

— Меня тоже!

— А когда ты — всегда рассудительный Лео Га-филд — заявляешь, что считаешь его настоящим, мне становится жутко. — Ширли снова снова хмыкнула. — Мы живем на краю небытия. Порой мне кажется, что весь мир, кроме меня и Джека, сошел с ума.

— А в последнее время ты усомнилась даже в Джеке?

— Да, — она положила свою руку на мою. — Почему люди так реагируют на Вонана?

— Потому что они до него не встречались ни с кем подобным.

— Но это не первая обаятельная личность.

— Но он первый, кто рассказывает такие необычные сказки, — возразил я. — И первый в эпоху современной коммуникации. Весь мир способен видеть его трехмерное изображение и в естественных красках. Он вошел в их души. Его глаза, его улыбка… Ширли, этот человек обладает огромной внутренней силой. Это чувствуется даже на экране. Я ощутил это на себе наяву.

— И чем же все закончится?

— В конце концов он вернется в 2999-й год, — легко отозвался я, — и напишет бестселлер о своих примитивных предках.

Ширли гулко расхохоталась, и мы стали болтать о пустяках. Ее слова встревожили меня. Не потому, что ей очень хотелось заполучить Вонана — в этом она была не одинока — меня расстроило ее желание, чтобы я это принял. Я был возмущен, что стал доверенным лицом в ее страстях. Женщина может поделиться этим с евнухом или с другой женщиной, но не с мужчиной, который и так пытается подавить свои чувства к ней. Вне всяких сомнений, она понимала это.