— Несмотря на все перемены, лорду Конфалюму, по крайней мере, разрешили пока что остаться в тех же апартаментах, которые он занимал, будучи короналем. Но признаки внезапной метаморфозы, случившейся в правительстве Маджипура, Престимион заметил уже в вестибюле. Огромные скандары, охранявшие покои короналя, все так же находились на страже, но теперь на них были надеты нелепые крошечные полумаски — отличительный знак служителей понтифекса. Возле покоев Конфалюма толпились также с полдюжины чиновников понтифексата.

Один из них, гэйрог с переливающейся чешуей, также с маской на лице, смерил посетителя надменным взглядом.

— Вы утверждаете, что его величество назначил вам прием?

— Я принц Престимион Малдемарский. Сложилось критическое положение.

Понтифекс дал согласие встретиться со мной в этот час.

— Понтифекс сообщил, что очень утомлен и желает, чтобы список его посетителей был сокращен.

— Вы сократите его после того, как я увижу понтифекса, — сказал Престимион. — Вы знаете, кто я? Вы знаете, что случилось здесь сегодня? Ну же, идите! Сообщите его величеству, что принц Престимион ожидает встречи с ним!

Прислужники понтифекса принялись вполголоса совещаться между собой. Затем, через изрядное время, гэйрог и еще одна фигура с маской на лице исчезли за дверью, где, вероятно, произошло еще одно столь же продолжительное совещание. Наконец оба вернулись.

— Понтифекс примет вас, — заявил гэйрог. — Вам отведено десять минут.

Большая дверь, на которой сверкали уже устаревшие монограммы «ЛКК», открылась внутрь, и Престимион перешагнул порог.

Конфалюм в глубоком унынии сидел за своим столом из симбаджиндера, опершись на него локтями и мрачно подпирая кулаками голову. Весь стол был завален его странными колдовскими инструментами, но они лежали в хаотическом беспорядке, а некоторые даже были опрокинуты, листы с записями скомканы.

Новый понтифекс очень медленно поднял взгляд на вошедшего. Его глаза, окаймленные влажными ресницами, были красны, он не более чем на секунду встретился взглядом с Престимионом и снова уставился в стол.

— Ваше величество… — холодным голосом сказал Престимион, делая положенный по этикету жест.

— Мое… величество, да… — слабым голосом откликнулся Конфалюм.

Он являл собой не более чем тень себя прежнего. На его лице были написаны уныние и слабость, растерянность и отчаяние. Несчастный жалкий человек, император целого мира, который не мог совладать с собственным сыном.

— Ну? — резко бросил Престимион. Он старался превозмочь себя, сдержать гнев, владевший им, и боль. Внезапная невообразимая потеря всего, к чему он шел, ударила по нему словно клинком. Но сейчас он лишь начал постигать всю глубину случившегося и знал, что впереди его ждет худшее. Потом станет гораздо больнее. — Вы действительно собираетесь сохранить это смехотворное положение?

— Пожалуйста, Престимион…

— Пожалуйста? Пожалуйста?!! Ваш собственный сын незаконно украл корону у меня, у всех нас, а вы говорите мне: «Пожалуйста, Престимион»! Неужели вам больше нечего сказать?

— Здесь должен быть главный спикер, его зовут Кай Канамат; я еще не назначил своего. — Голос Конфалюма был тонким, слабым и хрипловатым, а порой срывался до неслышного шепота. — Понтифексу не полагается лично разговаривать с подданными, вы же это знаете. Вопросы должны быть адресованы главному спикеру, который докладывает понтифексу…

— Мне это известно, — прервал его Престимион. — Оставим это на потом. Если вы настоящий понтифекс, Конфалюм, то что вы собираетесь предпринять по поводу узурпации короны?

— Узурпации…

— А вам известно более подходящее название для того, что произошло?

— Престимион… пожалуйста…

Престимион посмотрел ему в лицо.

— Вы плачете, ваше величество?

— Пожалуйста… Пожалуйста…

— Корсибар уже виделся с вами после того, как провозгласил себя короналем?

— Он придет позже, — хрипло ответил Конфалюм. — Он занят… назначения… встречи… декреты…

— Значит, вы намерены покорно снести все это?

Конфалюм не ответил. Он, не глядя, взял со стола какое-то колдовское приспособление, устройство из серебряных проволок, соединенных золотыми колечками, и принялся бездумно, как ребенок, крутить его в руках.

— Вам было заранее известно о том, что намеревается сделать Корсибар? — не отступал Престимион.

— Нет. Абсолютно ничего.

— Получается, что все произошло неожиданно? Вы находились рядом с ним и спокойно стояли, позволив ему забрать корону с вашей головы и надеть ее на свою, и при этом не произнесли ни слова протеста? Так это происходило?

— Не с моей головы. Она лежала на подушке. В какой-то момент у меня вдруг неожиданно закружилась голова, в глазах потемнело… А когда я пришел в себя, он уже держал корону в руках. Я ничего не знал заранее, ничего, Престимион. Я был удивлен не меньше остальных. Нет, даже больше. А затем все было кончено. Он получил корону. Он занял место короналя. А зал наполнился его солдатами.