Жорж Сименон
Лунатик с татуировкой
Я очень старался убедить себя в том, что в этой кромешной тьме мы сидели только для того, чтобы докопаться до истины, защитить правосудие, а также и в интересах самих же действующих лиц этой драмы, но так и не убедил. С самого начала этого эксперимента я чувствовал себя не в своей тарелке и, прижавшись к инспектору у стены, за которой была камера, так же как и он, затаив дыхание, вглядывался в потайное окошко.
Это окошко вполне оправдывало свое название. Для тех, кто находился в камере, это было самое обычное зеркало, ничем не отличавшееся от всех прочих зеркал. Но тайна этого зеркала состояла, во-первых, в том, что оно было без оловянной амальгамы и, во-вторых, за ним в стене было пробито окошко в абсолютно темное помещение. Вот там-то и притаились мы с инспектором Ж-7. Для людей, бывших в камере, мы оставались абсолютно невидимыми нам же они были видны как на ладони.
Мужчина в камере был очень высокого роста, худощав, бледен, с поразительной самоуверенностью во взгляде. Он сидел, по своему обыкновению, на краю кровати, подперев руками подбородок. В выражении его лица, как всегда, была, с одной стороны, какая-то тревога, а с другой что-то еще такое необъяснимое, что мнения относительно его психического состояния были самыми разными:
– Сумасшедший, - не колеблясь, заявляли специалисты-психиатры.
– Симулянт, - утверждали не менее именитые ученые, медики.
– Дегенерат, - говорили непосвященные.
– Обыкновенный грабитель, - считали четвертые.
– А может быть, он из дворян и таким образом защищает честь своего имени?
– предполагали пятые.
Некоторые полагали, что он просто глухонемой - вот и все объяснение.
...Мужчина, сидевший на камерной койке, не двигался и не обращал никакого внимания на наше двухстороннее зеркало.
Женщина же стояла возле двери. Она тоже не подозревала о нашем присутствии. Мы могли видеть, как дрожащими руками она теребила застежку на сумочке.
Заговорит ли она? Приблизится ли к мужчине? Сделает ли хоть какой-нибудь разоблачительный жест?
Был ли этот таинственный человек ее мужем? Или он просто сверхоригинальный аферист?
Несколько минут назад в приемной отделения буйно-помешанных при лечебнице для душевнобольных, находящейся в самом центре Венсенского леса, женщина говорила нам голосом, полным печали:
– Я не знаю... Я уже больше ничего не понимаю... Иногда мне кажется, что это он... Но бывают моменты, когда я готова поклясться в обратном.
– Была ли у вашего мужа татуировка на правом предплечье?
– Я... нет... Или скорее... может быть, я никогда ее не замечала?
– А какие-нибудь странности были в его характере?
– Да. Вообще-то он был нервным, это точно... Кроме того, у него часто менялось настроение... Иногда он впадал в необъяснимую глубокую меланхолию.
– Вы никогда не замечали его отсутствия по ночам?
– Нет, никогда.
– Но ведь ваши комнаты расположены радом.
– Знаете, у меня не очень-то чуткий сон.
И вот теперь, будучи с ним наедине, она стояла молча, недвижно, не поднимая глаз, уставившись взглядом в пол.
Одета она была во все черное, а ее лицо было каким-то особенно бледным, Их молчание и неподвижность были для меня невыносимы.
"Они непременно должны хоть что-нибудь сказать друг другу или сделать хоть какой-нибудь жест", - думал я.
Но те по-прежнему не шевелились и не смотрели друг на друга, хотя каждый из них неизбежно должен был явственно ощущать присутствие и дыхание другого.
Камера была светлой, со стенами, выкрашенными в белый цвет. В сущности, это была и не камера и не палата для буйно помешанных, а просто больничная палата.
Безотлагательному помещению мужчины в это первоклассное лечебное заведение предшествовало множество всяческих сомнений, так как в принципе ничто не исключало того варианта, что он мог оказаться самым обыкновенным клошаром.
Ну, а вдруг все-таки не клошар, а граф де Сен-Бонэ?
Поэтому делу преднамеренно не дали широкой огласки. Газеты словно воды в рот набрали. Профессионалов, пытавшихся разгадать загадку этого человека, было всего человек тринадцать, и среди них я был единственным детективом-любителем.
Вкратце суть дела состояла в следующем. Однажды ночью полицейские, патрулировавшие по авеню Ош, увидели мужчину, карабкавшегося по водосточной трубе. Он был задержан и препровожден в комиссариат. Там в ответ на все поставленные ему вопросы мужчина не проронил ни слова.
Одет он был очень просто - поношенный костюм, стоптанные туфли, засаленная кепка. Под пиджаком у него была надета вязаная кофта.
На следующее утро комиссар районного отделения полиции счел своим долгом предупредить хозяев особняка, что задержан неизвестный человек, который, вероятно, пытался их ограбить.