Шрифт:
— Мне не надо думать. Ответ: нет. До брака у меня было немало любовниц, но эта женщина в их число не входила. И Марселя Вивьена я не знал.
— В общем, вы совершенно непричастны к этому делу?
— Абсолютно.
Он держался все более дерзко, но его нервозность возрастала, и он не мог сдержать дрожь пальцев.
— Для того чтобы дать вам время на размышления, я отправлю вас в изолятор временного содержания.
— Не имеете права.
— Вы забыли постановление о взятии под стражу, выданное по всей форме и подписанное следователем.
— Если вы намерены продолжать меня допрашивать, я требую присутствия моего адвоката.
— Я мог бы отказать. Присутствие адвоката обязательно, лишь когда дело переходит к следователю. Но я хочу дать вам использовать все шансы. Как зовут адвоката?
— Мэтр Луазо. Проживает по адресу: бульвар Бомарше, дом тридцать восемь…
— Я сообщу ему, когда придет время.
Мегрэ встал и, тяжело ступая, подошел к открытому окну, за которым было безнадежно голубое небо.
Все, кроме тех, кто нежился на пляжах, мечтали о дожде, который никак не начинался. А температура все повышалась.
Инспектор Веран отвел Маоссье в камеру.
— Он за это еще заплатит, — процедил Маоссье вполголоса, явно имея в виду комиссара Мегрэ.
А Мегрэ в свою очередь сказал Торрансу:
— Упрям. Распечатайте ваши записи, дадим ему подписать протокол в следующий раз.
— Думаете, он действительно знал Нину Лассав?
— Возможно. Я запустил пробный шар. Кажется, он среагировал. Не ожидал, что я заговорю о ней…
Комиссар сменил трубку и взял шляпу.
— Если меня будут спрашивать — я в «Паризьен либере»…
Торранс удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал. Мегрэ зашел в пивную «У дофины» выпить стаканчик пива, а потом поймал такси.
— В «Паризьен либере».
Он помнил, что эта газета стала выходить одной из первых после Освобождения. Самого его в сорок шестом в Париже не было. В то время он вызвал неудовольствие директора уголовной полиции, которого самого уволили через несколько месяцев. А Мегрэ перевели в Люсон, где практически никаких дел не было, и он, чтобы как-то убить время, целыми днями играл на бильярде. Он проторчал там почти год. Мадам Мегрэ тоже с трудом привыкала к Вандее.
К счастью, новый директор вызвал его в Париж. Он тогда еще не был старшим комиссаром, просто комиссаром, и не возглавлял криминальную бригаду [3] .
Пребывание в Люсоне стало как бы дырой и в карьере, и в памяти.
— Я бы хотел поговорить с главным редактором.
— Кто спрашивает?
— Комиссар Мегрэ.
Главный редактор, незнакомый ему очень молодой человек, вышел из кабинета встретить его.
— Чему обязан честью видеть вас у нас?
3
Отдел расследования убийств.
— Работе, — признался Мегрэ.
— И чем же мы можем вам помочь?
— Полагаю, вы храните все номера вашей газеты.
— Разумеется. Они собраны по годам…
— Мне хотелось бы посмотреть номера за сорок пятый и сорок шестой годы…
— Пойдемте со мной…
Они прошли по лабиринту коридоров в темную комнату, где на полках стояли огромные черные папки.
— Хотите кого-нибудь в помощь?
— Не думаю, чтобы это было необходимо. Тем более, что мои поиски могут затянуться на несколько часов.
Мегрэ забыл сделать этот шаг в самом начале расследования. На секунду у него мелькнула такая мысль, но потом выскочила из головы.
— Я могу распорядиться, чтобы вам принесли пива…
В бистро напротив привыкли…
— Спасибо, я только что выпил стакан…
Оставшись один, он снял пиджак, закатал рукава рубашки и взял том с подшивкой за 1945 год.
Через час он покончил с этим годом. Разумеется, он читал только заголовки. Но ни в одном из них не упоминались Марсель Вивьен, Нина Лассав или Луи Маоссье.
Он поставил том на место и уже с тяжелой головой взялся за сорок шестой год. Главный редактор дважды заходил спросить, не нужно ли ему чего-нибудь.
— Жажда не появилась?
— Сейчас я бы с удовольствием выпил пивка.
Воздух посинел от табачного дыма. В комнате пахло старой бумагой и типографской краской.
Некоторые заголовки удивляли его. Громкие дела былых времен сейчас совсем забылись.
Январь… Февраль… Март… Апрель…
Он дошел до августа, и наконец в номере за семнадцатое ему на глаза попался заголовок: «Молодая женщина задушена на бульваре Рошешуар».