— Профессор Гуэн сейчас на операции?

— Да. И кончит не раньше, чем через час. Кто его спрашивает?

Мегрэ положил трубку и еще раз перечитал рапорт Жанвье, касавшийся опроса жильцов дома на авеню Карно. Выстрела не слышал никто. На том же этаже, что и Луиза, жила мадам Меттефель, еще довольно молодая вдова, которая в понедельник вечером была в театре. Этажом ниже семья Кремье устраивала в это время ужин на двенадцать персон, закончившийся очень шумно. Они, естественно, ничего не слышали.

В половине шестого, когда Мегрэ снова позвонил в больницу, ему ответили, что операция закончилась и профессор переодевается. Именно тогда комиссар вызвал машину.

Авеню Карно была улицей довольно пустынной — ни прохожих, ни машин. Через плечо водителя Мегрэ прочитал заголовок на первой странице газеты: «Пьеро-музыкант на свободе».

Как он и обещал, комиссар передал эту информацию репортерам. Часы на приборной доске слабо светились, стрелки показывали двадцать минут седьмого. Если бы поблизости было бистро, комиссар с удовольствием пропустил бы стаканчик. Он даже пожалел, что с этой целью не остановился по пути.

Только без десяти семь перед домом остановилось такси.

Этьен Гуэн вышел первым и с минуту стоял неподвижно, ожидая, пока его ассистентка покинет машину.

Профессор стоял около фонаря, и его силует отчетливо вырисовывался на фоне улицы. Он был примерно на полголовы выше Мегрэ и так же широк в плечах. Судить же о фигуре профессора было трудно, поскольку развевающиеся полы пальто, слишком широкого и длинного, явно не по моде, скрывали ее очертания. Шляпа была надета набекрень, видимо, профессор не очень заботился о своем внешнем виде. Он производил впечатление когда-то сильного, но затем похудевшего мужчины.

Когда машина отъехала, Гуэн с минуту слушал, что ему говорила ассистентка. Скорее всего, она напоминала ему о завтрашних визитах.

Женщина прошла с профессором до подъезда, протянула ему темный кожаный портфель, который до этого она держала в руках, проводила его долгим взглядом, когда он шел к лифту, и, наконец, повернула в сторону площади Терн.

— Поезжай за ней.

— Хорошо, патрон.

Машина медленно катила по улице. Люси Деко шла быстро, не оглядываясь по сторонам. Это была невысокая брюнетка, довольно пухленькая. Она повернула за угол, на улицу Акаций, вошла в колбасный магазин, затем в булочную и лишь потом, метров через сто, скрылась в подъезде довольно старого дома.

Мегрэ еще минут десять просидел в машине, а затем направился в комнату консьержки, чье жилище разительно отличалось от помещения привратницы дома на авеню Карно. В маленькой комнатке теснились широкая тахта и детская кроватка.

— Мадам Деко?

— Пятый этаж, направо. Она только что пришла.
– Лифта в доме не было. Комиссар нажал кнопку звонка и услышал приближающиеся шаги.

— Кто там?

— Комиссар Мегрэ.

— Минутку.

В ее голосе не было ни удивления, ни испуга. Шаги отдалились, и мадам Деко открыла дверь лишь через несколько минут. Мегрэ понял почему, когда увидел ее в пеньюаре и домашних тапочках.

— Входите, — сказала она, с явным интересом глядя на комиссара.

Квартира, состоявшая из трех комнат и кухни, содержалась в необычайной чистоте, пол был натерт до той степени, что можно было поскользнуться. Мегрэ вошел в гостиную, в которой находились обитый полосатой материей диван, полки с книгами и проигрыватель со стопкой пластинок. Над камином, в котором только что был разожжен огонь, висела фотография Этьена Гуэна в рамке.

— Я могу снять пальто?

— Пожалуйста.

Красивой она не была. Черты лица неправильные, слишком толстые губы, но вся ее фигура излучала обаяние.

Указав комиссару рукой на кресло, она устроилась на краешке дивана, прикрыв полами халата голые колени.

Она ни о чем не спрашивала, а просто смотрела на комиссара так, как некоторые люди смотрят на какую-то знаменитость, о которой много слышали, но увидели впервые.

— Я не хотел беспокоить вас в больнице.

— Это было бы довольно трудно сделать, я все время находилась в операционной.

— Обычно вы ассистируете профессору при операциях?

— Всегда я.

— Давно?

— Десять лет. До этого я была его студенткой.

— Вы врач?

— Да.

— Сколько вам лет, простите?

— Тридцать шесть.

Она отвечала на вопросы комиссара без колебаний, довольно равнодушным голосом, но тем не менее Мегрэ уловил недоверие, а возможно, и некоторую враждебность.

— Я пришел, чтобы прояснить кое-какие детали в проводимом мною следствии. Вам, вероятно, известно, что у нас все должно проверяться.

Она спокойно ожидала вопроса комиссара.

— Если не ошибаюсь, в понедельник вечером вы приехали за шефом на авеню Карно около восьми?