— Все-таки я его взял, хоть это было и непросто. Он пытался меня ухлопать из кольта сорок второго калибра. Откройте перчаточный ящик, полюбуйтесь его игрушкой.

В ящике лежал большой револьвер, от него пахло порохом. Мегрэ машинально провернул барабан: двух патронов не хватало.

— Он ведь чуть не подстрелил меня. Так, Эрнесто?

— Точно, шеф.

— Если б я вовремя не нагнулся и не сшиб его с ног, мне бы конец. Полгода я пытался его сцапать, а он делал все возможное, чтобы уйти. Ты как, Эрнесто? Ребра не очень болят?

— Терпимо, шеф.

В кафетерии они ели бараньи отбивные и яблочный пирог, и на посторонний взгляд выглядели троицей обычных посетителей, ничем не отличающихся от остальных. Лишь завтра фотография этого мексиканца появится в газетах под жирной шапкой, возвещающей, что еще один крупный торговец наркотиками попал за решетку.

— Как дела у пятерых гадких мальчиков из ВВС? — спросил Коул, вытирая губы бумажной салфеткой. — Вы уже обнаружили злодея, который положил малютку Бесси на рельсы?

На сей раз Мегрэ не нахмурился. В это утро у него было великолепное настроение.

Обстановка стала совсем домашней. Утром и особенно после перерыва на ленч — некоторые провели его во дворе или в соседнем сквере — все с радостью здоровались друг с другом, обменивались поклонами. Уже было известно, кто где сидит, и даже пятеро сержантов не смотрели на остальных, как на нагло вторгшихся чужаков.

Внизу, где присяжные сидели рядом со зрителями на скамьях для публики и мест не хватало, домашность была еще ощутимей. Коронер, поглядывая на огромный шумный вентилятор, все время улыбался.

Негритянка, после того как Мегрэ мимоходом погладил ее младенца, стала занимать для комиссара место и всякий раз встречала его ослепительной улыбкой.

Ну, а Иезекииль выжидал начала заседания, чтобы повторить свой номер с забывшимся курильщиком.

Поводя усами, он мгновенно вскакивал, вытягивал руку и, не обращая внимания на то, что кого-то прерывает, восклицал:

— Эй, вы!

В зале вспыхивал смех. Все оборачивались посмотреть, кто опять попался.

— А ну-ка, потушите сигарету!

И Иезекииль с довольным видом оглядывал зал. Особенно он был рад, когда удалось поймать самого атторнея: тот, возвращаясь в зал, забыл выкинуть сигарету.

— Эй, мистер атторней!..

Мегрэ не верилось, что сегодня все кончится и присяжные — пять мужчин и одна женщина — смогут решить, была или нет смерть Бесси Митчелл результатом несчастного случая.

Если их ответ окажется положительным, следствие будет завершено. Если же, напротив, они решат, что смерть наступила вследствие преступных действий одного или нескольких лиц, Майку О'Року и его людям придется потрудиться, пока не начнется настоящий уголовный процесс.

Смешно. За ленчем Мегрэ сделал маленькое открытие, позабавившее и обрадовавшее его; это была своего рода месть Гарри Коулу. Фэбээровец вел себя не так, как обычно. Он пыжился, словно за их столом сидела хорошенькая женщина, и комиссар очень скоро догадался, что причина этого — Эрнесто, торговец наркотиками.

В сущности, Коул испытывал к нему почтение, чуть ли не обожание: здесь преклоняются перед теми, кто добился успеха, будь то миллиардер, кинозвезда или прославленный гангстер.

За один раз мексиканец переправлял наркотиков на двадцать тысяч долларов, а рейсов он сделал немало: по ту сторону границы, в горах, куда можно добраться только самолетом, у него собственные плантации марихуаны.

Зато пятью парнями из ВВС, хотя один из них, вполне возможно, убил Бесси, перестали интересоваться — это ведь мелкое преступление.

Вот если бы они, вооружившись автоматами, отстреливались от полиции и пришлось мобилизовать весь ее личный состав и применить газ, чтобы их обезвредить, если бы они ограбили пяток банков или вырезали несколько фермерских семей — вот тогда все коридоры суда были бы забиты народом и на улице стояла толпа!

Разве это не объясняет многое? Главное — преуспеть в своем деле, каково бы оно ни было.

Митчелл, поскольку парень он хулиганистый, наверняка пользуется уважением в своем узком кругу, а вот Ван-Флита с его ангельским лицом и кудрявыми волосами, должно быть, ни во что не ставят. И доказательство тому — кличка Пинки, Розанчик! Во Франции его звали бы Рыжим или Кучерявым.

Свидетельское место занял помощник шерифа Фил Этуотер: он первым прибыл на место происшествия и встретил инспектора Южно-Тихоокеанской железной дороги.

Этуотер не носил шерифской звезды на рубашке. Это был человек средних лет с невыразительной внешностью и с таким унылым выражением лица, какое бывает, когда страдают хроническим расстройством пищеварения или в доме вечно кто-нибудь болеет.