— Наливайте рюмки. Теперь моя очередь заказывать…

Жав и Антуанетта уже около четырех часов находились в кабинете Мегрэ лицом к лицу со все более нервничающим Жанвье.

Зажглась лампа под зеленым абажуром. Кто-то подошел и закрыл окно. Спустя полчаса, когда Мегрэ уже приступил к ужину, он заметил гарсона из пивной «У дофины» с подносом, закрытым салфеткой.

Это тоже было своего рода ритуалом. Пиво и бутерброды означали, что допрос продлится до позднего вечера.

Немедленных результатов настолько не ждали, что три или четыре репортера даже покинули набережную Орфевр и отправились к ресторану на площади. Они бы не ушли так далеко, не получив заверений, что у них достаточно времени, чтобы успеть поужинать.

В зал, где находился Мегрэ, вошли еще пятеро посетителей. Двое мужчин уселись на одной банкетке и тут же заспорили о карбюраторах — это были, вероятно, какие-то коммерсанты. Следом появились супруги-иностранцы, которых едва можно было понять. Последней вошла девушка-блондинка и, стрельнув глазами на комиссара, нахмурилась.

Он не сразу узнал ее, хотя фотографии печатались в газете. Это была Мартин Шапюи. В цветном хлопчатобумажном платье она выглядела более пухленькой и симпатичной, чем на снимках.

Девушка тоже выбрала место возле окна и отрывала взгляд от здания на набережной Орфевр лишь для того, чтобы посмотреть на комиссара.

Эта девушка с открытым лицом и четко очерченными губами сразу же внушила ему симпатию. Она выглядела более женственно, чем можно было представить, думая о ней, как о вечной студентке, любительнице коллекционировать дипломы.

Его нестерпимо тянуло подойти и заговорить с Мартин, да и ей, по-видимому, не раз приходила в голову эта мысль, поскольку, когда их взгляды встречались, по ее губам проскальзывала мимолетная улыбка.

Из газетных публикаций и радиопередач она, конечно, знала о том, что происходит в здании напротив, а отец наверняка поведал ей о привычках полиции, и поэтому девушка тоже ждала развязки. Ей захотелось занять кресло в первом ряду. Но разве она не являлась одним из самых заинтересованных лиц?

«Настоящая женщина», — подумал комиссар в тот момент, когда ему принесли сыр.

Он поднялся и прошел в кухню, где хозяин заведения в белом колпаке колдовал у плиты.

— Я могу позвонить в Канны?

— Вы знаете, где телефон. Только спросите у оператора, сколько это стоит.

Мартин Шапюи, следившая за Мегрэ взглядом, видела, как он открыл стеклянную дверцу кабинки и снял трубку.

— Я хотел бы поговорить с виллой «Мария-Тереза» в Каннах. Личный вызов для мадемуазель Жюссеран.

— Подождите несколько минут.

Комиссар вернулся за столик и едва успел покончить с камамбером, как заверещал звонок вызова.

Теперь наступил его черед испытать чувство страха, ибо он решил провести эксперимент, к которому раньше не прибегал и который не позволил бы себе, будь он сейчас у себя в кабинете на месте Жанвье.

Связь, как Мегрэ ожидал и на что надеялся, была скверной. Он услышал на другом конце провода голос, который нетерпеливо повторял:

— Алло… Алло… Вилла «Мария-Тереза». Кто звонит?

Газеты писали, что кухарка была из местных. А поскольку женщина, ответившая ему, говорила без акцента, он справедливо решил, что имеет дело с мадемуазель Жюссеран.

Изменив голос, как только мог, Мегрэ произнес:

— Алло! Клэр?

Он рисковал, не зная, как доктор Жав называет няню.

— Да, это я. Кто говорит?

Ему пришлось снова рискнуть:

— Говорит месье.

— Слышимость плохая, — отозвалась она. — Я едва разбираю, что вы говорите. Да еще малышка плачет в соседней комнате.

Все шло как по маслу. Он сумел подобрать нужные слова. Оставалось задать вопрос.

— Скажите мне, Клэр, когда полиция допрашивала вас относительно последнего звонка мадам в пятницу, вы сообщили им, что не сказали мне о нем?

С бьющимся сердцем он ждал ответа и мог видеть сквозь стекло, сколь пристально Мартин Шапюи его разглядывает.

— Конечно же нет, — прозвучал голос на другом конце провода.

Сказано это было таким тоном, словно няню шокировало, что хозяин усомнился в ней.