Рапорт! Он схватил приготовленные бумаги и отправился вместе с другими полицейскими комиссарами в кабинет начальника полиции. Это была каждодневная утренняя церемония. Начальник носил длинные седые волосы и мушкетерскую бородку. Войдя в кабинет, они обменивались рукопожатиями.

— Видели ее?

Мегрэ притворился удивленным:

— Кого?

— Сесиль!.. Знаете, на месте госпожи Мегрэ я бы…

Бедная Сесиль! А ведь она была еще молода! Мегрэ знал по документам, что ей недавно минуло двадцать восемь. И однако трудно было представить себе существо более нескладное, так напоминавшее старую деву, несмотря на все ее старания выглядеть привлекательной.

Должно быть, она сама по скверным выкройкам шила свои неизменные черные платья… А ее нелепая зеленая шляпка… Невозможно вообразить, что за всем этим таится какое-то женское очарование. Бескровное бледное лицо и вдобавок ко всему легкое косоглазие…

— Она косая! — уверял комиссар Кассье.

Конечно, он преувеличивал. Косой ее нельзя было назвать. Хотя левый ее глаз смотрел не совсем в том направлении, что правый.

Она являлась к восьми утра, готовая к покорному ожиданию.

— Мне к комиссару Мегрэ, пожалуйста…

— Право, не знаю, будет ли он сегодня утром… Вы могли бы пройти к инспектору Берже…

— Благодарю вас… Я лучше подожду…

И она ждала весь день, неподвижная, не выказывая никаких признаков нетерпения, и каждый раз порывисто вскакивала, словно охваченная волнением, едва комиссар показывался на лестнице.

— Держу пари, старина, она влюблена в вас…

Комиссары толпились в кабинете начальника полиции, переговариваясь между собой; незаметно перешли от болтовни к делам.

— Как с «Пеликаном», Кассье? Что нового?

— Я вызвал хозяина к десяти… Придется ему заговорить…

— Только действуйте осторожно, слышите!.. Ему покровительствует какой-то депутат, и я не намерен влипнуть в историю… Как с поляками, Мегрэ?

— Пока выжидаю… Сегодня ночью думаю засесть сам… Если к завтрашнему дню ничего нового не выяснится, я попытаюсь побеседовать с глазу на глаз с той женщиной…

Ну и гнусная банда! Три преступления за полгода.

Всякий раз на уединенных фермах Севера. Зверский, скотский бандитизм — убивали прямо топором…

Туман начинал золотиться. Можно было погасить лампы. Начальник пододвинул к себе одну из папок.

— Найдется у вас свободная минута сегодня утром.

Мегрэ… Вот тут розыски по заявлению семьи… Пропал девятнадцатилетний юноша, сын крупного промышленника…

— Ну что ж, давайте…

Рапорт, прерываемый изредка телефонными звонками, длился полчаса среди клубов табачного дыма.

— Хорошо, господин министр… Да, господин министр…

Слышно было, как полицейские инспектора ходят взад и вперед по широкому коридору, как хлопают двери, как звонят в кабинетах телефоны.

С папкой под мышкой Мегрэ вернулся к себе. Он размышлял о банде поляков. Машинально он положил папку на карточку, заполненную Сесилью. Не успел он сесть, как постучался служитель.

— Я насчет этой девушки…

— Ну что такое?

— Вы примете ее?

— Немного погодя…

Мегрэ хотелось сначала покончить с делом, которое поручил ему начальник. Он знал, где найти юношу, ибо уже занимался им раньше.

— Алло! Соедините меня с гостиницей «Миозотис», улица Бланш…

В этой обшарпанной гостинице собирались такие же молодые люди, как этот юноша, отличавшиеся сомнительными нравами и пристрастием к кокаину.

— Алло! Вот что, Франсис… Как видно, мне все-таки придется прикрыть ваше заведение… Что? Тем хуже для вас!.. Вы утратили чувство меры… Если хотите последовать доброму совету, то пришлите ко мне немедленно мальчишку Дюшмена… А еще лучше, приведите его сами… Мне нужно сказать ему пару слов… Да нет же, он у вас… А если его там нет, не сомневаюсь, что до полудня вы его отыщете… Рассчитываю на вас!

Зазвонил другой телефон. Мегрэ услышал смущенный голос одного из следователей:

— Комиссар Мегрэ?.. Я насчет Пенико, господин комиссар… Он утверждает, что вы запугали его, чтобы вырвать показания, что вы заставили его раздеться в своем кабинете и продержали голым целых пять часов…

Затем пришлось давать указания инспекторам, ожидавшим в соседнем кабинете. Они сидели в шляпах, лихо сдвинутых на ухо, зажав в зубах сигареты… И только в одиннадцать часов он вспомнил о Сесили и нажал кнопку звонка.

— Впустите эту девушку…

Служитель вернулся через минуту:

— Она уже ушла, господин комиссар…

— Вот как!

Сначала он пожал плечами. Потом, усаживаясь в кресло, нахмурился. Что-то не похоже на Сесиль, однажды неподвижно просидевшую битых семь часов в зале ожидания. Он поискал ее карточку среди бумаг, наваленных на столе. В конце концов он нашел ее под досье юного Дюшмена.