Но мне надоело играть. Было совершенно ясно, что потрясение, которое я пережил после того, как побывал в непосредственной близости от смерти, принесло Клер чувство удовлетворения. Когда я сбежал из офиса, она откровенно обрадовалась. Уж ее-то день прошел куда более продуктивно, чем мой.

Решив стать светилом нейрохирургии, Клер с завидным упорством добивалась поставленной цели. Она верила, что лучшие хирурги-мужчины, расписываясь в бессилии помочь больному, будут являться к ней на поклон. Талантливая ученица, одержимая честолюбием и обладающая удивительным запасом жизненных сил, Клер, безусловно, когда-нибудь оставит коллег-мужчин далеко позади, точно так же как сейчас она обгоняет меня — закаленного бегуна по коридорам «Дрейк энд Суини». Я пока не сошел с дистанции, но усталость давала себя знать.

Клер ездила на капризной спортивной машине модели «миэту», и в плохую погоду я беспокоился за жену. Освободится она примерно через час, решил я, а мне ровно столько и потребуется, чтобы добраться до госпиталя. Заеду за ней, попробуем отыскать приличное заведение, где можно поужинать. В случае чего возьмем на вынос в китайском ресторанчике, как делали раньше.

Я начал наводить порядок на столе, стараясь не смотреть на аккуратную стопку из десяти папок по самым важным текущим делам. Я никогда не забывал о подбивке и занимался ею ежедневно. В десятку клиентов включались наиболее состоятельные независимо от того, насколько срочными или запутанными были их проблемы. Метод я перенял у Рудольфа.

Считалось, что за год моя подбивка покрывает две тысячи пятьсот часов: по пятьдесят в течение пятидесяти недель.

Со средней ставкой триста долларов в час я приносил своей любимой фирме семьсот пятьдесят тысяч годовых, из которых мне платили сто двадцать плюс еще тридцать тысяч в качестве премий. Двести тысяч уходили на издержки и накладные расходы. Оставшаяся сумма поступала в полное распоряжение компаньонов фирмы и раз в год распределялась между ними согласно некоей чудовищно сложной формуле, причем ее выведение обычно сопровождалась такими спорами, что участники вместо языка готовы были пустить в ход кулаки.

Случаи, когда компаньон получал за год менее миллиона, были редкостью, кое-кто умудрялся заколачивать и больше двух. Компаньоном становились пожизненно. Если я к тридцати пяти годам поднимусь на эту высшую ступень иерархической лестницы, а судя по всему, к тому идет, то смогу получать в течение лет тридцати стабильный и ласкающий самолюбие доход, открывающий путь к настоящему богатству.

Вот о чем мечтал каждый из нас, просиживая за рабочим столом бессчетное количество часов днем и ночью.

Я забавлялся на бумаге вожделенной цифирью, что, подозреваю, было привычкой любого юриста в нашей фирме, когда раздался телефонный звонок. Сняв трубку, я услышал Мордехая Грина.

— Мистер Брок? — вежливо спросил он. Даже на фоне помех голос звучал отчетливо.

— Да. Зовите меня просто Майкл.

— Хорошо. Так вот, я навел справки. Можете ни о чем не беспокоиться. Анализ крови дал отрицательный результат.

— Благодарю вас.

— Чепуха. Просто подумал, что вам будет приятно узнать раньше.

— Еще раз спасибо. — Шум в трубке усилился. — Откуда вы звоните?

— Из приюта для бездомных. Снегопад гонит сюда народ с такой скоростью, что персонал не успевает накормить всех. Пришлось засучить рукава. Простите, бегу.

Стол старого красного дерева, персидский ковер на полу, кресла, обтянутые кожей благородного малинового цвета, самоновейший компьютер и прочие электронные чудеса — работать в таком кабинете было одно наслаждение. Но пожалуй, впервые за все время пребывания в фирме я задумался о цене роскоши. Не сводится ли наша работа к обыкновенной погоне за деньгами? Не для того ли мы выкладываемся, чтобы отхватить антикварную вещь или купить более дорогой ковер?

Сидя в уютном, располагающем к неге офисе, я размышлял о Мордехае Грине, который в этот самый момент кормил в жалком приюте замерзших бродяг, находя улыбку и доброе слово для каждого.

Мы оба — дипломированные профессионалы, адвокаты, оба с легкостью способны сыпать заумными словечками. В определенном смысле мы — побратимы. Я помогаю своим клиентам утопить конкурентов и добавить к итоговой сумме пару-тройку нулей, он своим — найти пропитание и теплый ночлег.

Я смотрел на столбики цифр: оклад, месяц, год — вехи на пути к богатству — и погружался в жуткую тоску. Какая прилипчивая, неприкрытая алчность.

Опять зазвонил телефон.

— Почему ты до сих пор на работе? — От четкой, безукоризненной дикции Клер повеяло холодом.

Я с недоумением взглянул на часы:

— Да клиент с западного побережья. Видишь ли, они там не знают, что такое снег.

Отговорка была не нова, однако сейчас это не имело значения.

— Я жду, Майкл. Или мне отправляться пешком?

— Не стоит. Постараюсь добраться побыстрее.

Ей и раньше доводилось меня ждать. Это составляло часть игры: чрезвычайная занятость мешала мне (ей) быть пунктуальным.