Будучи компаньоном крупной юридической фирмы, он зарабатывал кучу денег и расставался с ними без всякого сожаления. Ужин в роскошном ресторане? Чепуха!

— Вода? — скуксился Уорнер. — Брось, давай что-нибудь покрепче.

— Нет.

После мартини ему захочется другого вина, мы засидимся, но в четыре утра он уже вскочит с постели и, стряхнув легкое похмелье, усядется перед ноутбуком.

— Неженка, — пробурчал брат.

Я занялся изучением меню. Уорнер рассматривал женщин за соседними столиками.

Официант принес напитки, мы сделали заказ.

— Расскажи о своей новой работе. — Уорнер из кожи лез вон, чтобы я поверил в его искренний интерес.

— С чего это вдруг?

— Должно быть, очень увлекательно.

— Почему ты так решил?

Ты добровольно отказался от состояния. Наверное, тому были весьма серьезные причины.

— Причины были, и мне они действительно представляются серьезными.

Наверняка у брата имелась четкая программа, некий пункт, к которому он подбирался исподволь.

— На прошлой неделе меня арестовали. — Почему бы не попытаться сломать его построения?

Мои слова и впрямь огорошили его.

— Тебя... что?

Теперь, сбив брата с панталыку, я мог рассказать ему, почему порвал с фирмой. Узнав о краже досье, Уорнер поморщился, но я и не пытался оправдать себя. Объяснять запутанные нюансы дела о выселении не имело смысла, тем более говорить про Онтарио.

— Выходит, мосты сожжены? — спросил он.

— Дотла.

— Как долго ты собираешься работать в конторе?

— Я только начал.

— Но насколько тебя хватит без реального заработка?

— Пока живу.

— То есть на данный момент у тебя единственная цель — выжить?

— На данный момент. А у тебя?

Смешной вопрос.

— Деньги. Сколько зарабатываю, сколько трачу. Сколько могу вложить, чтобы в один прекрасный день сорвать куш и больше ни о чем не беспокоиться.

Все это я уже слышал. Такая чудовищная ненасытность вызывает определенное восхищение. Доведенное до логического конца поучение, известное с детства: работай и делай большие деньги — на благо себе и обществу.

Уорнер пытался вызвать меня на бесполезный спор. Мы не переубедим друг друга, получится лишь вульгарный обмен колкостями.

— И сколько у тебя есть? — поинтересовался я.

— Когда мне исполнится сорок, в банке будет лежать мой первый миллион. Через пять лет он превратится в три, а к пятидесяти я рассчитываю на десять. Тогда можно смело выходить из игры, — с гордостью отчитался Уорнер.

Наверняка цифирь вытвердил наизусть. Все юристы крупных фирм одинаковы, в каком бы штате ни жили.

— А что у тебя?

— Давай посмотрим. Мне тридцать два года, в банке около пяти тысяч. В тридцать пять, при условии напряженной работы и разумной экономии, я увеличу их до десяти, а к полувековому юбилею надеюсь скопить двадцать.

— Есть к чему стремиться. Восемнадцать лет жизни в нищете?

— Тебе о нищете ничего не известно.

— Ошибаешься. Для людей моего положения нищета означает дешевую квартирку, драндулет вместо машины, тряпье вместо одежды, невозможность посмотреть мир, отсутствие сбережений или вложений во что-нибудь стоящее.

Короче, убогую старость, растранжиренную жизнь.

— Прекрасно. Ты лишь доказал мою правоту. Ни фига ты не знаешь о нищете. Сколько предполагаешь заработать за год?

— Девятьсот тысяч.

— А я тридцать. Что бы ты сделал, заставь тебя вкалывать за тридцать тысяч в год?

— Покончил бы с собой.

— Охотно верю. Представляю: ты засовываешь пистолет в рот, спускаешь курок и разукрашиваешь мозгами стену.

— Я бы отравился.

— Слабак.

— И все равно я бы не стал работать за такие деньги.

— Еще как стал бы! Другое дело, не прожил бы на них.

— Это одно и то же.

— На том и разошлись.

— Да, черт возьми, разошлись! Но почему, Майкл? Всего месяц назад ты был таким, как я. Посмотри на себя — пошлая бороденка, мятые штаны, дурацкие разговоры о спасении человечества. Где ты оступился?

Я шумно выдохнул, внутренне улыбнувшись надрыву, с которым прозвучал вопрос. Уорнер тоже перевел дух. Мы были слишком цивилизованны для прилюдной ссоры.

— Знаешь, ты круглый дурак. — Он наклонился ко мне. — Еще немного, и ты стал бы компаньоном. Ум, отличное образование, ни детей, ничего, к тридцати пяти миллион долларов в год! Что ты потерял!