Шрифт:
А почему бы не рассказать обо всём этом и другим ребятам, почему бы не попытаться и их заинтересовать жизнью животных, привлечь в ряды юных натуралистов?
С этой целью написана настоящая книга. С этой же целью написаны и все мои книги для ребят.
Пусть они - мои совсем ещё юные читатели - узнают о том, как интересна жизнь любых, даже самых обычных животных; пусть попробуют внимательно понаблюдать за ними, полюбят их, а через них научатся понимать и любить и всю нашу сказочно богатую родную природу.
А в т о р
1958
ВАМ, ДРУЗЬЯ ПРИРОДЫ
Друзья природы - следопыты!
Для вас писал ваш старый друг,
Для тех, кому пути открыты
На Крайний Север и на Юг,
Для тех, кто под зелёной елью
Встречает солнечный восход,
Кому милы зимы метели
И звонкий говор вешних вод,
Кто по равнинам и оврагам
Под свист пурги и в летний зной
Шагает бодрым, лёгким шагом
С нелёгкой ношей за спиной,
Для тех, кому вся жизнь открыта,
Кто, не боясь её невзгод,
Как подобает следопыту,
К заветной цели вдаль идёт.
Г. Скребицкий
Д Р У З Ь Я М О Е Г О Д Е Т С Т В А
ЛЕСНОЕ ЭХО
Мне было тогда лет пять или шесть. Мы жили в деревне.
Однажды мама пошла в лес за земляникой и взяла меня с собой. Земляники в тот год уродилось очень много. Она росла прямо за деревней, на старой лесной вырубке.
Как сейчас, помню я этот день, хотя с тех пор прошло более пятидесяти лет. День был по-летнему солнечный, жаркий. Но только мы подошли к лесу, вдруг набежала синяя тучка, и из неё посыпался частый крупный дождь. А солнце всё продолжало светить. Дождевые капли падали на землю, тяжело шлёпались о листья. Они повисали на траве, на ветвях кустов и деревьев, и в каждой капле отражалось, играло солнце.
Не успели мы с мамой стать под дерево, как солнечный дождик уже кончился.
– Погляди-ка, Юра, как красиво, - сказала мама, выходя из-под веток.
Я взглянул. Через всё небо разноцветной дугой протянулась радуга. Один её конец упирался в нашу деревню, а другой уходил далеко в заречные луга.
– Ух, здорово!
– сказал я.
– Прямо как мост. Вот бы по нему пробежаться!
– Ты лучше по земле бегай, - засмеялась мама, и мы пошли в лес собирать землянику.
Мы бродили по полянам возле кочек и пней и всюду находили крупные спелые ягоды.
От нагретой солнцем земли после дождя шёл лёгкий пар. В воздухе пахло цветами, мёдом и земляникой. Потянешь носом этот чудесный запах - будто какой-то душистый, сладкий напиток глотнёшь. А чтобы это ещё больше походило на правду, я срывал землянику и клал её не в корзиночку, а прямо в рот.
Я бегал по кустам, стряхивая с них последние дождевые капли. Мама бродила тут же неподалёку, и поэтому мне было вовсе не страшно заблудиться в лесу.
Большая жёлтая бабочка пролетела над полянкой. Я схватил с головы кепку и помчался за ней. Но бабочка то спускалась к самой траве, то поднималась вверх. Я гонялся, гонялся за ней, да так и не поймал - улетела куда-то в лес.
Совсем запыхавшись, я остановился и огляделся кругом. "А где же мама?" Её нигде не было видно.
– Ау!
– закричал я, как, бывало, кричал возле дома, играя в прятки.
И вдруг откуда-то издали, из глубины леса, послышалось ответное: "Ау!"
Я даже вздрогнул. Неужели я так далеко убежал от мамы? Где она? Как же её найти? Весь лес, прежде такой весёлый, теперь показался мне таинственным, страшным.
– Мама!.. Мама!..
– что было сил завопил я, уже готовый расплакаться.
"А-ма-ма-ма-ма-а-а-а!" - будто передразнил меня кто-то вдали. И в ту же секунду из-за соседних кустов выбежала мама.
– Что ты кричишь? Что случилось?
– испуганно спросила она.
– Я думал, ты далеко!
– сразу успокоившись, ответил я.
– Там в лесу кто-то дразнится.
– Кто дразнится?
– не поняла мама.
– Не знаю. Я кричу - и он тоже. Вот послушай!
– И я опять, но уже храбро крикнул: - Ау! Ау!
"Ау! Ау! Ау!" - отозвалось из лесной дали.
– Да ведь это эхо!
– сказала мама.
– Эхо? А что оно там делает?
– Ничего не делает. Твой же голос отдаётся в лесу, а тебе кажется, что кто-то тебе отвечает.
Я недоверчиво слушал маму: "Как же это так? Мой же голос - и мне отвечает, да ещё когда я уже сам молчу!"
Я опять попробовал крикнуть:
– Иди сюда!
"Сюда-а-а-а!" - откликнулось в лесу.
– Мама, а может, там всё-таки кто-нибудь дразнится?
– нерешительно спросил я.
– Пойдём-ка посмотрим.