Невольно сравниваешь с тем, что было, кажется, совсем не так давно. Хорошо помню вызов к Верховному Главнокомандующему в тяжелые дни летнего наступления гитлеровцев в 1942 году. Голованов болел, и мне было приказано приехать к Сталину около двух часов ночи.

Видимо, получив новые разведывательные данные, он, как всегда, был краток и без всяких вступительных объяснений сказал:

– Смоленск, Орел, Курск, Харьков и Ростов-на-Дону - базы снабжения немцев. По этим железнодорожным узлам идет подвоз войск и грузов. Надо это нарушить. Пошлите на каждый узел самолетов по восемьдесят... Верховный Главнокомандующий знал ограниченные возможности недавно образованной авиации дальнего действия, поэтому назвал эту скромную цифру.

Сделав краткие записи на карте, мысленно умножаю 80 caмолетов на пять железнодорожных узлов - 400!

– Товарищ Сталин, - докладываю о наших возможностях, - к сожалению, мы не сможем послать такое количество самолетов. Максимально поднимем не более 150-160 кораблей.

Сталин сверкнул глазами и вспылил:

– Вы сговорились с Головановым! Две недели назад он тоже докладывал такую же цифру. Но за это время вы получали с заводов самолеты. Где они?..

Когда Верховный гневается - хорошего не жди. Но я все-таки решил не давать невыполнимых обещаний, так как твердо и безошибочно знал боевой состав АДД.

Вновь докладываю, что получаем только с одного завода по 30 самолетов Ил-4 в месяц, а других поступлении пока не бывает, что в течение длительного времени каждую ночь совершаем боевые вылеты всеми исправными самолетами, бомбим цели, сильно прикрытые средствами ПВО противника, помимо сбитых самолетов многие вернувшиеся с заданий корабли имеют значительные повреждения, требующие продолжительного ремонта в полевых условиях.

Недовольно выслушав мои объяснения, Сталин настаивает на том, чтобы мобилизовали все наши возможности и послали указанное им число бомбардировщиков на каждый железнодорожный узел.

Несколько раз докладывал я ему наш боевой состав, объяснял, что не можем послать столько самолетов.

Наконец уже около трех часов ночи Сталин прервал разговор:

– Уходите, от ваших объяснений у меня голова болит.

Ушел с чувством, что поступил правильно - не приукрашивал. Такие крупные и важные цели, как железнодорожные узлы, надо бомбить, конечно, большим числом самолетов, но где их взять?

По возвращении в управление АДД собрал ближайших помощников. С. инженерами вновь обсудили меры по ускорению ремонта поврежденных самолетов, находящихся на своих аэродромах. Подумали о том, как отремонтировать и перегнать наши самолеты, из-за повреждений находившиеся на аэродромах фронтовой авиации, машины, совершившие вынужденные посадки. Требую изыскать все возможности для скорейшего ввода их в строй. Одновременно готовим части для вылета по новым целям.

С того памятного вызова в Кремль и разговора со Сталиным прошло немногим более года, но как далеко шагнула авиация дальнего действия, выросшая количественно, окрепшая качественно. Теперь на бомбардировку одного крупного железнодорожного узла мы посылаем самолетов зачастую в два раза больше, чем раньше на несколько узлов. Возможности наши расширились. Впрочем, и задач стало больше.

В те дни когда войска Западного фронта с тяжелыми боями пробивались к Смоленску, в сводке Совинформбюро назывались запорожское, днепропетровское, полтавское, киевское, гомельское направления. Признаюсь, не особенно радовало обилие заявок и целей. Это распыляло наши силы: удары наносились по многочисленным целям, но они не везде были мощными. Мы считали такое применение АДД серьезным недостатком, поскольку у нас уже были все возможности для нанесения массированных и сосредоточенных ударов по важным объектам крупными силами, были условия для проведения самостоятельных воздушных операций. Такие задания мы выполняли не раз.

Авиация дальнего действия, наносившая многочисленные удары по железнодорожному узлу Смоленск, когда бои приблизились к городу вплотную, вместе с фронтовой авиацией бомбардировала войска, технику, опорные пункты противника на поле боя.

А части и соединения Западного фронта, развивая наступление, форсировали Днепр и после упорных боев 25 сентября штурмом овладели Смоленском и важным узлом коммуникаций, мощным опорным пунктом обороны немцев - городом Рославль.

В приказе Верховного Главнокомандующего среди отличившихся были названы 36-я авиационная дивизия полковника В.Ф. Дрянина, 2-й гвардейский авиаполк полковника Балашова, 3-й гвардейский авиаполк полковника П. П. Глазкова, 14-й гвардейский авиаполк-подполковника Зенкова. Всем этим частям и соединениям присвоили наименование Смоленских.

Почетного наименования Рославльских были удостоены 13-й гвардейский авиаполк полковника Дмитриева, 17-й гвардейский авиаполк подполковника А. Е. Матросова, 19-й гвардейский авиаполк подполковника Шапошникова.

На смоленском направлении по два-три боевых вылета в ночь делали экипажи эскадрильи, которой командовал гвардии майор Д. В. Чумаченко. Впервые комэск и его подчиненные начали летать на выполнение боевых заданий со Смоленского аэродрома в июне 1941 года. С тех пор эскадрилья совершила свыше 1500 боевых вылетов, наносила удары по военно-промышленным объектам Берлина, Кенигсберга, Тильзита, Данцига.

Несколько вражеских эшелонов уничтожил на железнодорожных yзлах Смоленска и Вязьмы Герой Советского Союза майор II. Л. Ищенко. Однажды его экипаж атаковали четыре немецких истребителя. Вступив к бой, воздушные стрелки сбили два фашистских "мессера". Но и наш самолет, получивший серьезные повреждения, загорелся. Ищенко сумел дотянуть до линии фронта и посадить горящую машину на нашей территории.

На смоленским направлении совершил свой двухсотый боевой вылет штурман гвардии капитан П.А. Большаков. В прошлом педагог одной из средних школ Новосибирской области, Петр Алексеевич Большаков зарекомендовал себя как мастер ночных бомбардировочных ударов. Он точно поражал цели, имея на боевом счету немало эшелонов с техникой и живой силой врага, немецкие самолеты, танки, автомашины.