В большой излучине Дона

С занятием железнодорожной станции Миллерово противник угрожал захватом важного стратегического пункта и крупнейшего промышленного района Сталинграда и выходом к реке Волге - жизненно важной водной артерии.

В этой тяжелой для наших войск обстановке от авиации дальнего действия требовалось усилить удары по железнодорожным узлам и станциям выгрузки немецко-фашистских войск, уничтожать вражеские группировки, продвигающиеся на сталинградском направлении.

Нас не удовлетворяла сложившаяся практика получения боевых задач. Обычно они поступали из Ставки и Генштаба во второй половине дня и рассчитаны были на боевые действия в предстоящую ночь. В результате в авиаполках на подготовку экипажей к заданию оставалось лишь один - два часа до взлета. Управление АДД волновал вопрос, как в такое сжатое время в соединениях и частях планируют бомбардировочные удары, как проходит подготовка к вылетам, какова их эффективность.

Решено было проверить 50-ю авиадивизию. Это соединение располагалось на отшибе, на левом фланге, а теперь оказалось на направлении главного удара врага - сталинградском направлении: базировалось в Морозовском.

Прорвавшиеся немецко-фашистские войска двигались в направлении аэродромов соединения. Но вместо с тем части 50-й авиадивизии имели наиболее подходящие условия для интенсивной боевой работы: противник все более приближался к аэродромам, расстояние до него сокращалось, а это позволяло экипажам днем и ночью совершать по несколько боевых вылетов и успешно наносить удары по подвижным войскам, скоплениям врага.

Командующий АДД, вечером 11 июля вернувшись из Ставки, сообщил, что обстановка на Юго-Западном фронте еще более ухудшилась; по приказу Верховного Главнокомандования войска этого фронта и правого крыла Южного продолжают отход на новые рубежи. Мне Голованов дал указание вылететь утром в Морозовский.

В районе Москвы погода была плохая, а на юге - безоблачная, с хорошей видимостью, и до Камышина мы летели на средней высоте, в дальнейшем снизились на малую. Весь полет протекал спокойно. Под нами мелькали утопающие в зелени садов станицы, хуторки, связанные паутиной степных дорог.

Когда прилетели в Морозовский и вышли из самолета, на нас дохнуло горячим июльским воздухом. Основной аэродром выглядел пустым - здесь не было ни одного бомбардировщика. Несколько транспортных и лсгкомоторных связных самолетов, а также шесть истребителей отдельной эскадрильи капитана Куманичкина, входившей в состав дивизии, были рассредоточены за границей летного поля и замаскированы. А вот на ближайшей к городу границе аэродрома скученно стояли самолеты-штурмовики Ил-2, пригнанные из строевых частей в ремонтный фонд окружных мастерских.

– Сколько раз напоминал руководителям мастерских, что самолеты надо рассредоточить!
– с возмущением заметил командир дивизии полковник Ф. И. Меньшиков.- Жестоко поплатятся за это.

Меньшиков доложил, что над Морозовским участились пролеты воздушных разведчиков противника, поэтому свои бомбардировочные авиаполки он разместил на полевых площадках, находящихся в стороне от основного аэродрома. А вот штаб авиадивизии неудачно располагался в центре Морозовского; крупные белые здания его выделялись на фоне основных домов, мало того, к ним подъезжали и уезжали различные автомашины, поднимая облака пыли.

– Не на месте штаб, - предупредил я командира дивизии, - много демаскирующих элементов.
– И дал указание перенести его, и возможно быстрее, в менее заметное место.

После напряженного дня я воспользовался предложением Федора Ивановича пообедать и немного отдохнуть с дороги. Однако отдых продолжался недолго проснулся от близких разрывов авиабомб. Как оказалось, группа немецких бомбардировщиков отбомбилась по городку, и наш дом перекрыла серия бомб. Хорошо, что я накинул на себя вместо одеяла кожаное пальто: вылетевшие из окон стекла не принесли вреда.

Начальник штаба дивизии доложил, что появились сообщения о тревожной наземной обстановке: из ряда населенных пунктов, находящихся в 50-60 километрах севернее и западнее Морозовского, работники сельсоветов, дежурные телефонистки сообщали о появлении немецких войск на автомашинах, местами были замечены и танки.

Когда мы вышли на улицу, то увидели, что вдоль северной окраины города, там, где проходила грунтовая дорога в направлении на Сталинград, стояла плотная пыль, поднятая колоннами автомашин, следовавшими в восточном направлении. Затем штаб авиадивизии получил краткое сообщении от начальника светомаяка, находившегося в 25 километрах северо-западнее аэродрома, что он видит немецкие автомашины, направляющиеся на Морозовский, и работу маяка свертывает и уезжает...

Посланные операторы выяснили, что мимо Морозовского движется в восточном направлении довольно разношерстная автомобильная колонна. А опрошенные командиры отходивших подразделений единодушно утверждали, что вслед за ними идут бронетанковые колонны немецко-фашистских войск. Противник приближался к Морозовскому.

Это неожиданное сообщение как-то не вязалось с моими представлениями о наземной обстановке и данными, полученными накануне в Генеральном штабе. Может быть, сведения о приближении противника к Морозовскому ложные и распространяются паникерами?