– Я ничего не боюсь, – ответила она.

– Боишься. Ты просто в ужасе. – Зик осторожно взял Ариэль за подбородок, заставляя ее посмотреть на себя, но она отвела глаза. – Чего или кого ты боишься, Ариэль? Меня?

Она окатила его презрительным взглядом и сказала:

– Ты себе льстишь.

– Тогда кого? Себя?

И тут ее словно прорвало.

– Да! Себя! – выпалила она. – Я боюсь себя! Тебя это устраивает? Ты счастлив? Я боюсь себя и того, что произойдет, если я позволю взять верх эмоциям. Я боюсь… Нет! Не прикасайся ко мне! – Она вскочила с кровати и подбежала к туалетному столику. – Не хочу, чтобы ты касался меня…

– Я должен…

– Я сказала: нет! – Ее глаза искали, что бы бросить в Зика. Подвернулась хрустальная пудреница с серебряной крышкой. – Прочь от меня!

Зик покачал головой и двинулся на нее.

Ариэль размахнулась и бросила пудреницу, целясь ему в голову. Но та попала Зику в плечо, осыпав пудрой его пошитый на заказ смокинг. – Вот до чего ты меня довел! – крикнула Ариэль в ужасе от своего поведения.

Он поймал ее за руку и привлек к себе, пытаясь приласкать и успокоить.

– Не надо, милая, не плачь. Все в порядке, – приговаривал Зик.

– Нет, не все в порядке, – всхлипывая, она пыталась вырваться из его объятий.

Он прижал ее к себе крепче.

– Такого раньше не случалось, – хныкала она, отказываясь сдаваться. – Я не орала на людей. Не швырялась предметами. Не теряла рассудка и не плакала. Не смотрела на других женщин с желанием выдрать у них волосы с корнем. В общем, была нормальной, разумной женщиной…

– Да-да, любимицей Америки. – В голосе Зика таился смех.

– Да! Нет! О черт, я уже ничего не понимаю, – она ударила его кулаком в плечо. – Это не смешно, Зик! Я говорю серьезно. Как только ты вернулся в мою жизнь, я уже не знаю, кто я такая…

– И боишься этого.

– Я просто в ужасе. Я боюсь, что…

– Что?.. – подхватил он.

– …что потеряю себя, как тогда, давно. Я была совершенно разрушена, когда ты… О, я знаю, ты не предавал меня. Верю. Но тогда я не знала… тогда во мне что-то сломалось. Я не знала, кто я, и мне было все равно. Не хочу говорить об этом, но больше всего мне в то время хотелось умереть.

– Ариэль, милая…

– Да, это правда. Лишь только когда внутри меня впервые шевельнулась Кэмерон, я обрела смысл жизни. Именно дочь дала мне силы выжить. А сейчас у нее собственная жизнь. Ее не будет у меня, как было раньше…

– Сейчас тебе и не нужна Кэмерон, – проговорил Зик, гладя ее по щеке. – У тебя есть я. У тебя есть мы.

Ее взгляд, полный надежды, страсти и желания поверить, что на этот раз получится, остановился на Нем. – Правда? – тихо спросила она.

– Правда, – кивнул он. – Мы с тобой уже давно не те два юных существа, незащищенных и глупых, которые не смогли побороться за себя. Теперь мы знаем, что стоим борьбы. Знаем, Ариэль?

Она долго и серьезно смотрела ему в глаза, потом сказала:

– Да, мы стоим борьбы.

Он поцеловал ее – они поцеловали друг друга. Это был нежный, сладкий, торжественный поцелуй примирения, после которого оба засмеялись.

– Будем любить друг друга вечно.

– Вечно, – подтвердила она.

– И будем жить друг для друга.

– Всегда.

– И будем доверять друг другу.

– Непременно.

– И будем… что? – лукаво спросил он.

– Так и быть, – с улыбкой ответила она.

С криком радости Зик подхватил ее на руки и уложил на постель.