Провокация - особая шпионская операция. Существенным её элементом является абсолютная секретность. Исполнителем выступает шпион, мастерство, методы и роль которого становятся ключевыми для успеха и операции, и обмана общественного мнения.

Само по себе проведение акции не обязательно засекречивается, она лишь обставляется как чужая работа. Выполнить задачу и свалить вину на жертву дезинформации считается высшим классом шпионского искусства. Предварительный подогрев слухов, маскарад с переодеванием, выход на линию огня и эффектная концовка выполняются не просто безупречно - с блеском. Обман должен восприниматься свидетелями как нечто действительно случившееся. Сомнения заподозривших что-то или докапывающихся до истины снимают агенты "второй линии", ординарного разряда, или заготовленные на этот случай "одноразовые" из подставной террористической группы.

Нелегал, выполнявший основную работу, конечно, помнит, что к истине он подходил ближе всех. И поэтому быстрее этих всех позаботиться о своей безвестности, говорил цинично Клинско, "чтобы не попасть post mortem в учебник истории рядом с основным героем".

Существует аксиома: шпионы в состоянии предсказать, спровоцировать и предотвратить конфликт, но войны выигрывают или проигрывают только армии.

На Алексеевских информационных курсах имени профессора А. В. Карташова курс "Военные открытия XX века, стратегия и структура вооруженных сил XXI века" читал Теофил Барсуков, выпускник 1939 года Высших военно-научных курсов в Париже, работавших по программе бывшей петербургской Императорской Николаевской академии Генерального штаба. Его отец, Лавр Барсуков, унтер-офицер Русского легиона в составе Марокканской ударной дивизии, одной из лучших во французской армии, в мае 1918 года участвовал в "последней русской штыковой атаке" у Суассона, задержавшей наступление немцев на Париж.

Русские стали "зуавами", то есть марокканскими стрелками, добровольно.

После Брестского мира, заключенного в 1918 году, российские полки Экспедиционного корпуса во Франции разоружались. Переброшенные с Восточного фронта германские дивизии развивали наступление на Париж. Русских в лицо называли предателями. Удрученные беспорядками дома, оскорбленные в своей национальной гордости, несколько сот офицеров и солдат просили вернуть их на фронт. Французский генштаб, поколебавшись, разрешил формирование Русского Легиона.

О бое под Суассоном и Русском Легионе остались обрывочные сообщения французской прессы:

"Полковник Лягард приказал контратаковать атакующих немцев. Отряд русских с офицерами впереди бросается вперед со штыками наперевес сквозь ряды залегших под огнем зуавов. Из 150 бойцов 110 пали на вершинах Вобан. Но противник вынужден был отступить... Бой стоил 85% состава Русского Легиона и почти всех его офицеров".

"Русский Легион пополнен волонтерами. Сформирован батальон, который будет участвовать в прорыве укрепленной линии Гинденбурга".

"2 сентября 1918 года. Русский Легион захватил укрепленный опорный пункт немцев Терни-Серни. Стойко выдерживает контратаки".

"12 сентября 1918 года. Русский Легион после двухчасового кровопролитного боя преодолел три ряда железобетонных укреплений, вклинился в германскую систему обороны, с налету взял массу пленных и крупную добычу. За бой Легион удостоен "Военного Креста" с двумя пальмами на знамя, его чины - "Фуражера" (Разновидность аксельбанта на левое плечо, В.С.).

Утром 11 ноября 1918 года легионеры получают приказ остановить свои боевые действия. Противник принял условия союзников. Русский Легион маршем проходит Лотарингию, Эльзас, Саар и пересекает границу Германии. На Рейне легионеры становятся гарнизоном во Фридрихсгавене, откуда перебазируются в назначенный для оккупации город Вормс. Командир записал в дневнике: "Удивление и негодование немцев узнавших, что их оккупируют русские, неописуемо. Поднят бело-сине-красный флаг. Слово чести, данное Государем и Россией союзникам, сдержано в лице Русского Легиона".

После войны легионер Лавр Барсуков изучал оружейную футурологию на Высших военно-теоретических курсах в Париже и затем их белградском отделении. По мнению его сына, Теофила, прозрениями будущего вооружения пехотинца Лавр поклялся заняться, если останется живым, когда хоронил товарищей, павших в "русской штыковой атаке" под Суассоном. Старший Барсуков предвидел "фауст-патрон", который называл "ручным ракетным жалом", и предсказывал ему будущее "личного оружия гренадера XX века". Унтер, вооруженный "7,62 миллиметровой винтовкой образца 1891 года конструкции С. И. Мосина, масса со штыком 4,5 кг", предугадал появление "Стингера", пробивающего бетон и сжигающего "самодвижущиеся и летающие броневые машины". Он сравнивал "ракетное жало" по последствиям своего появления с аркебузой и пушкой, которые превратили доспехи рыцарей и каменные стены замков в картон, полностью поменяв правила войны.

Его потомок, Теофил Барсуков, консультировал корпорации, производящие вооружения, и считался специалистом по "ручной артиллерии". Он в свою очередь предсказывал, что "запуск с плеча" ядерного заряда "опустит" военные конфликты до уровня диверсионных операций, с одной стороны, и "поднимет" стычки дозоров регулярных армий - спецназ против спецназа - до высот "космической убойности" по причине мощи оружия одиночного бойца, с другой. Танки, самолеты и ракеты пехотинец будет уничтожать "так же, как охотник бил крупную дичь из лука или ружья".