– Где село?
– спросил Сальвадор.

– Там тоже нет никакого села, - ответил тот.
– Села уже давно нет.

Ветер усилился, и трава зашелестела. Индиец закрыл дверцы машины и указал рукой вверх по склону:

– Туда надо идти.

Склон поднимался к самому небу и был гораздо длиннее, чем выглядел от машины.

– Надо через гору - сказал индиец.

Склон становился то круче, то ровнее, но все никак не кончался. Спутники Сальвадора разошлись немного в стороны - так легче было идти по камням. Сальвадор посмотрел назад и увидел картину, знакомую по отчету Альтшуллера: пустая долина и неподвижный жучок машины внизу. Маленькие облака в небе рассеялись, и солнце засветило в полную силу. Только свет его здесь, на высоте, был слишком ярким, а воздух оставался прохладным. Монотонный ритм пути вызывал сонное состояние. Три человека шли под ослепительным светом звезды по белому озаренному склону на расстоянии, обходя камни, опустив головы и как бы задумавшись. Свет все больше походил на электросварку, в нем тонули очертания дальних гор, и бело-голубое сияние подбиралось к трем черным одиноком фигурам. Солнце разгоралось все ярче, и Сальвадор почувствовал, что растворяется в этом нестерпимо ярком свете. И он снова очутился в Перхушково.

86

Только вдали за полем виднелся лес, которого раньше не было. Сальвадор стоял на краю поля, над ним висели ветви старых берез. В этой роще обычно собирали грибы. Похоже, что начиналась осень, было мокро и прохладно. На том конце поля раньше была жиденькая лесополоса, по которой проходила дорога и где ездил автобус. Теперь там был виден лес, среди которого торчали острые деревянные крыши нескольких дач, над одной из которых возвышался тонкий шпиль или громоотвод. Сальвадор вышел из-под деревьев на поле и направился к лесу напрямик, застревая в мокрой траве. Лес начинал уже желтеть. Слева виднелось что-то вроде гор, очертания которых тонули в дождливом зеленоватом тумане. Надо было идти вперед через пустое поле. Сальвадор шел несколько минут, и знал, что идет правильно, что, может быть, цель достигнута и спешить некуда. Деревянная дача с громоотводом приближалась. Дача была новой, некрашеные стены дощатого домика с островерхой крышей еще не потемнели от времени, но были мокрыми от дождя или тумана. Сальвадор миновал загородку из жердей, какие бывают на лесных пастбищах, и увидел, что дом стоит среди высокой нетронутой травы, а дверь открыта.

87

Внутри сидели трое, и было много разных вещей. Люди сидели неподвижно в спокойных, непринужденных позах: слева мужчина лет тридцати в клетчатой рубашке, сжимающий в руке чашку с чаем или кофе, от которой шел легкий дымок; справа ближе ко входу другой, постарше; у дальнего края стола возле самого окна, выходящего в мокрый зеленый лес, черноволосая смуглая девушка почти без одежды. Она смотрела на Сальвадора в упор, и если во взгляде остальных было спокойствие и даже безразличие, то взгляд девушки был прямым и недовольным. Вся комната была заполнена вещами. Вещи эти были тоже какими-то спокойными, дождливыми и коричневыми, некоторые старинными, как потертые деревянные кресла, в которых сидели трое, некоторые - непонятными. Стол был покрыт старой зеленой тканью, на которой стояла квадратная хрустальная чернильница с серебряной крышкой, лежали перья, пожелтевшие бумаги и блестящие электронные часы. Там же был небольшой подносик, на котором располагался чайный прибор. Возле окна стоял фикус в деревянном ящике Слева высокий старый книжный шкаф, справа книжные полки, но там были в основном не книги (книги в старинных кожаных переплетах), а какие-то приборы, образцы минералов, сухие букеты, реторты, колбы и другие химические сосуды, кажется, даже пожелтевший череп. Некоторые вещи не помещались в шкафах, они стояли прямо на полу вдоль стен, доходя до самого входа. Дом был буквально завален хламом. Трое молча смотрели на Сальвадора. Наконец тот, что справа, спросил:

– Кто вы?

– Представитель, - ответил Сальвадор, чувствуя, что говорит правильно.

– Чем вы это докажете?
– спросил сидящий справа.

Все оставались в тех же позах, не шевелясь и не отводя взгляда от Сальвадора. Сальвадор только теперь заметил, что рука его собеседника, спокойно лежащая на столе, держит что-то вроде длинной блестящей трубки с черной рукояткой. Девушка так же яростно и возмущенно смотрела на Сальвадора в упор, глаза ее блестели под мокрыми волосами. Сальвадор вынул из кармана талисман от покоя и подал его сидящему справа.

– Может быть, это подойдет?

Тот взял камень и не торопясь поднялся с кресла. Остальные все так же были неподвижны. Собеседник подошел ближе к Сальвадору и открыл дверцу какого-то прибора, стоящего на полу у самого входа. Прибор походил на высокотемпературную печь, в виде короткого круглого корпуса, горизонтально стоящего на ножках. Человек закрутил винты на толстой круглой дверце со стеклом, и сразу внутри прибора загудело, как при зажигании газа в духовке, и вспыхнуло оранжевое пламя. Потом гул неожиданно затих, и на стекле заслонки появилась картина. Сальвадор подошел ближе. Там была желто-коричневая степь с холмами на горизонте. Холмы были пологими и высокими, и трава на них качалась от ветра волнами, которые пробегали по подножиям холмов. В желтоватом небе светило мутное солнце. И вдруг Сальвадор увидел, что это не трава качается волнами от ветра, а стада каких-то огромных желтых животных проносятся по холмам и по равнине.

– Что это?
– спросил Сальвадор.

– Архей, - ответил собеседник.
– Этот камень очень, очень стар. Ему нельзя здесь быть, и, думаю, он вам больше не нужен.

– В сущности, мир непроходимо сложен, - вступил в разговор тот, что сидел слева с чашкой в руке.
– И единственное, что помогает хоть как-то с ним сладить, это не мораль, не разум и не знание, а дипломатический протокол. Протокол не требует никакого обоснования, никакого объяснения, никакого усилия. Мы с вами можем поговорить, прежде, чем сформулируем наш ответ.

– Кто вы?
– спросил Сальвадор.

– Здесь специальное оборудование, - ответил человек с чашкой.
– Оно сделано для дипломатических контактов. Машина дает нам равные возможности видеть друг в друге то, что соответствует понятиям каждой из сторон. Вы видите людей, и это значит, что в нас есть то, что соответствует людям в вашем понимании. На самом деле мы имеем совсем другую форму и сущность, но среди прочего мы еще и люди. Так и вы. Если бы мы имели вид, скажем, цветных кругов, мы видели бы вас в виде такого же существа, а вы нас - в виде людей. В нас есть общее, значит, мы можем разговаривать. Скорее всего, у нас нет возможности видеть друг друга в истинном облике. Только с помощью машин.

– Протокол принят всеми?
– спросил Сальвадор.

– Да. Это не обычный протокол, он не такой жесткий, как у ваших дипломатов, и он регулирует более широкую сферу отношений. Некоторые не хотят вступать в прямой контакт, как мы, но никто не враждебен дипломатам. Например, у вас на Земле одна из цивилизаций не вступает с нами в контакт, но, так сказать, иногда подыгрывает нам в нашей дипломатии. Это более могущественная цивилизация, чем наша, они свободны от власти причин и расстояний. Мы пока даже не преодолели световой барьер. Наши машины были привезены сюда на космическом корабле, с большим трудом.