– Да ты что! – воскликнул Змей. – Это мы все выдумываем себе! У нас элементарная депрессия, – блеснул он эрудицией, – а мы – сглаз, порча!

Брат только махнул рукой.

– Щас прям! Я эту бабку как живую вижу. Иду на работу, работаю, хочу пивка потом выпить, она, бабка: «Ладно». Ну, выпью кружечку. Хочу вторую – не лезет! Прямо мутит, и все тут. И бабка эта перед глазами: «Иди домой! Иди домой!» Так вот и… На работу и домой, вся жизнь. Нет, иногда будто отпускает. Назло этой бабке, когда Нинки нет, беру бутылку водки, выпиваю – и ничего, нормально. Но Нинка потом меня привязывает.

– Это как?

– Ну, веревкой к столу привязывает на выходные дни. В наказание. А сама уходит.

– Веревку же перерезать можно! Или отвязать!

– Перережешь – увидит. А отвязать пробовал. Ходил, по квартире гулял, потом обратно привязался, а Нинка пришла и даже не посмотрела на узел, а сразу по морде мне. Это не колдовство? Насквозь меня видит через бабку свою, ведьма!

Помолчав, он сказал:

– Извините, что не угощаю. Насчет угощенья у нас Нинка распоряжается. Если захочет.

– Мы сами угощаем! – заторопился Змей, доставая припасенные две тысячи долларов и кладя их на стол перед братом Глебом.

– Это что?

– Деньги.

– Откуда?

– Заработал.

Брат посчитал.

– Две тысячи ихних? Воруешь, что ли? – спросил он равнодушно.

– Зачем! Хочешь верь, хочешь нет, – нашли! Целую кучу. Решил вот тебе помочь.

Брат потрогал деньги, даже понюхал, о чем-то коротко помечтал – и заплакал.

– Ты что? Ты что, брат?

– На что они мне? – утирал слезы Глеб. – Нинка отнимет. Были б дети, дал бы им и сказал бы: бегите куда глаза глядят отсюда.

– А разве нет детей? – спросил Змей. – У нее ж беременность была.

– Ложная оказалась. Так что…

– Постой, постой! Ты спрятать можешь!

– Найдет. У нее бабка все насквозь, я ж говорю… Там такая бабка!

– Иди ты, извини, со своей бабкой!.. Положи в банк на свое имя!

– Снять заставит. Наколдует, своими ногами пойду, своими руками возьму – и ей дам.

– А если я тебе буду давать? Понемногу?

– Догадается.

– Вот чудеса! Что же делать? – растерялся Змей.

– Да ничего. Спасибо, что вспомнил. Маме привет, скажи: тоскую, – опять заплакал брат Глеб. – И идите, а то Нинка…

Но было поздно: хлопнула дверь.

В глазах Глеба появилось нечто такое, что дало повод Писателю подумать: не прав Змей, не в депрессии тут дело. И еще он подумал – уже лично для себя: лучшее средство от депрессии – отчаянье. Может, впасть в него?..

Резко вошла женщина Нинка.

Она была довольно моложава, довольно привлекательна, энергична, полна крови и жизни – и все друзья невольно переводили взгляд с нее на Глеба, сравнивая. А тот лишь покорно усмехнулся и пожал плечами.

– Я просила тебя, г., с. с., п. е., алкашей не звать в дом? – закричала Нинка. И с маху отвесила ему оплеуху, голова Глеба мотнулась и тут же вернулась на прежнее место.

– Это не алкаши, – сказал он. – Это вот брат мой Сергей. А это…

– А это что? – увидела женщина на столе деньги.

Змей объяснил ей ситуацию.

– Так! И за что ж такие подарки?

– Брат он мне, – сказал Змей. – Решил помочь.

– А где ты раньше был, брат? А теперь явился с подачками своими!

Змей не знал, что ответить. Он уж было потянулся к деньгам, но женщина схватила их в пук:

– Нет, погоди! Я милицию сейчас вызову!

Тут все трое стали объяснять, что дело чистое, милицию вызывать ни к чему, хотите деньги взять – берите, не хотите – не надо!

– Дорогой бриллиант дорогой оправы требует! Шубу купите! – льстиво вспомнил Писатель слова из какой-то пьесы А. Н. Островского. Но его слова не подействовали. Зато удивительно точно поступил Парфен, безошибочно умеющий общаться с женщинами такой внешности и такого возраста (независимо, депутат она или продавец лука). Он безбоязненно взял Нинку за локоток и проворковал:

– Сударыня, о чем вы волнуетесь? Если б это деньги, а то это ведь мелочь. Сравните их масштаб с масштабом вашей личности, и все встанет на свое место. В то время когда эмансипация выродилась в феминизм, а объективные тенденции способствуют уже вообще унисексу, это ли предмет для спора?

Нинка ничего не поняла из слов Парфена, но он этого и добивался, ему важно было, чтобы она поверила его тону, а не словам.

И она, посмотрев снисходительно на обаятельного мужчину, сказала:

– Ну ладно. Только без расписки не возьму. Сама бухгалтер, знаю, бумажка везде нужна.