Безоблачно прошeл год.

И вот Дашенька сказала Глюкину:

– Что-то тяжело в брюхе. То ли съела лишнего, то ли забеременела.

– Рассосeтся, - успокоил Глюкин.
– Да, кстати, анекдот. Пришла женщина аборт делать, а гинеколог пьян в стельку. И вот лезет он...

– Прекрати!
– вдруг не захотела соответствовать Дашенька .

– Ты хочешь, чтобы одним узником соцлагеря стало больше?
– спросил Глюкин.

– Я хочу ребeнка. От тебя, - сказала Дашенька.

Она сказала это серьeзно и страстно - и Глюкин понял, что обманулся в ней.

– Ты изуродовал меня, - сказала Дашенька.

– Да? Что-то незаметно!
– сказал Глюкин.

– Ты меня уничтожил и убил.

– Не знал, что у трупов бывает превосходный цвет лица. Но кто докажет, что я убил? Есть свидетели?

– Есть!
– явилась мамаша. Глюкин даже вздрогнул, он забыл о еe существовании.

– Сейчас пойду и подам заявление в милицию по поводу изнасилования моей дочери. Или ты на ней женишься!

Этот буквальный язык махрового быта, не признающего не то что eрничества, но даже намeка на какую-либо иронию, Глюкина насмешил. Он удалился.

А мама Дашеньки, не шутя, взяла да и подала, в самом деле, заявление.

Глюкин не верил. Он пел песенку: "А мы по тундре, вдоль широкой дороги...".

Вдруг - повестка, допросы, протоколы. Глюкин посмеивался, Глюкин иронизировал, Глюкин eрничал напропалую.

Вдруг - суд! Мама Дашеньки и двое старух-соседок дают показания. Потерпевшая, то есть Дашенька, прямо не обвиняет, но на вопросы прокурора кивает головой.

Глюкин - не верит.

Не может этого быть!
– думает он.

Ему предоставляют слово.

Он чувствует, что происходит что-то невероятное, что-то опасное для него. Но из eрнической гордости продолжает шутить. Тем более, что в зале суда - публика.

– Я согласен, что это было изнасилование, - говорит он.
– Но изнасилование по любви и взаимному согласию.

– Прошу суд зафиксировать, что обвиняемый сознался!
– тут же вскакивает прокурор.

В этот момент Дашенька опомнилась, вскрикнула, протянула руку в сторону Глюкина... И упала в обморок.

– Всюду жизнь!
– воскликнул Глюкин, войдя в тюремную камеру и первым делом заметив на стене таракана. И придавил его. Таракан же был прикормленный, принадлежал матeрому рецидивисту...

Дальнейшая судьба Ильи Фeдоровича Глюкина - туманна.

Много позже сын его, Роберт, рассказал мне, что отец повесился где-то в закутке тюремного производственного цеха. Вместо посмертной записки на груди его была наклейка с какого-то ящика, с рисунками: рюмочка, зонтик, стрелки, с надписями: "Верх", "Осторожно!" и "Не кантовать!"...

Дашенька же заболела странной болезнью: она не переносит юмора ни в каком виде. Если случайно услышит анекдот, у неe начинаются судороги. Боится включать телевизор, радио и читать что-либо. Она читает лишь сухие географические книги и туристические справочники. Она мечтает найти страну, где люди лишены чувства юмора, и переехать туда.

Беременность же еe, кстати, кончилась выкидышем.

...И всe же, всe же, всe же!
– судьба Илья Фeдоровича - исключение, большинство eрников отличаются как раз удачливостью в жизни и вообще хорошим здоровьем. Да и eрником-то Илья Фeдорович, пожалуй, настоящим не был. Но очень хотел. Это его и сгубило.

Ж. ЖЛОБ

Жлоб, в сущности, частный случай Вахлака. Но среди Вахлаков попадается, как я уже отмечал, немало людей добродушных, несмотря на грубость свою, неуклюжесть и неотeсанность. Среди них даже есть люди, радеющие об общественном благе!

Жлоб же почитает пупом земли одного только себя - и делает это не только открыто, как и довольно простодушный Вахлак, но и нагло, с вызовом. Жлоб часто слаб умом и силeн телом - но это не закон. Жлобы встречаются и средь хилых интеллектуалов, и средь интеллектуальных здоровяков.

Кажется, зачем мне частный случай брать? Но я ведь больше интересуюсь типами уходящими, оригиналами сегодняшнего дня. А жлоб, очень надеюсь в своeм безумном прекраснодушии, именно - преходящая фигура.

У жлоба в жизни две задачи: сделать свою жизнь хорошей, невзирая на средства достижения этой цели, а других людей научить, как нужно жить, - в выборе средств тоже не стесняясь.

Быть на самом верху он не любит, потому что это опасно, а у жлоба звериное чувство опасности. Он любит быть - рядом. Он любит действовать от имени авторитета другого имени, понимая, что у него самого имени никакого нет, да оно ему и без надобности: имя не сахар, с ним чаю не попьeшь!