– Удивительное совпадение: мне тоже.

– Тем лучше. Я предлагаю вам объединить усилия.

Теперь улыбнулся «мастеровой» – той самой саркастической улыбкой, которую не раз пускал в ход на допросах, показывая грабителям, ворам, аферистам и содержателям притонов, что лучше бы им заткнуть фонтан вранья и давать признательные показания. Во избежание применения к задержанным более радикальных методов ведения следствия.

– Единение сыскной полиции и Третьего отделения? Ор-ригинально!

– Не беспокойтесь, не навек. Притом только для того, чтобы не мешать друг другу.

– Так-так. Надо полагать, моего подопечного пасут и ваши люди, Николай Николаевич?

– Странно, что вы этого еще не заметили, Акакий Фразибулович… А наш подопечный неплохо устроился! Мот, кутила, игрок. По вечерам банчишко, шампанское, дамочки, веселье до утра… Нет, мраксисты не разлагаются – они взрослеют. Совсем новая маска. И место хорошее – почти под боком Жандармского управления. Люблю таких наглецов. Притом до Пресни рукой подать, и нумера как раз для такого вот Ноздрева…

– Эк вы его приложили, – усмехнулся Царапко. – А ведь в точку. Прелюбопытнейший фрукт, доложу я вам. Никогда не знаешь, что он выкинет в следующую минуту…

– Ну, в данную-то минуту он выкидывает из окна какого-то безмозглого типа, – сказал Лопухин, даже не обернувшись на звон стекла, короткий вопль и удар тела о мостовую. – Не ваш ли это агент?

Позади него испуганные восклицания прохожих перекрыл пронзительный свисток городового, поспешавшего к месту происшествия. Туда же устремился репортер Легировский, чуя поживу десятка на два строк.

– Мой агент, – не стал отпираться Царапко. – Но почему вы решили, что он безмозглый?

– Головастых не выкидывают в окна, Акакий Фразибулович. В худшем случае их спускают с лестницы. И без особого шума. К чему весь этот гвалт? Теперь извольте любоваться: участок, протокол, разбирательство… А если ваш дурень убился или покалечился, то и уголовщина.

– Мои люди так просто не калечатся, Николай Николаевич. Глядите, встает!

– Вижу. И все равно нам это совершенно не в масть. Скажите, квартальный надзиратель берет взятки?

– Несомненно.

– Я так и думал. Не торопитесь с ним, хорошо? Пусть за мзду спустит дело на тормозах.

– А вы не учите ученого. Закажите-ка лучше нам еще по чашечке кофею, ваша светлость. А я покамест обдумаю ваше предложение.

– Кофей с ликером или с коньячком?

– Со сливками и сахаром. Что за попытки споить культурного рабочего, Николай Николаевич? Не ожидал от вас, честное слово.

Подозвав щелчком пальцев официанта, Лопухин сделал заказ. Официант кивнул кисточкой на феске и унесся. Очень скоро на столике появились две новые чашечки кофею, миниатюрный кувшинчик со сливками для гения сыска и рюмка шартреза для графа. Тем временем из нумеров Сичкина трое дюжих полицейских не без труда вывели барона Герца. Барон был дезабилье, вырывался и кричал: «Хамы!» Один из полицейских, воровато оглянувшись, приложил барону кулаком по шее.

Растрепанного задержанного впихнули в извозчичью пролетку и увезли в участок. Незадачливый агент давно уже улетучился неизвестно куда. Разошлись, судача о происшествии, немногочисленные зеваки, захлопнулись окна чутких на скандалы обывателей. И вновь над Спиридоновкой повисло вялое спокойствие. Из арки напротив нумеров Сичкина выбрел сонный дворник с метлой, широко зевнул, показав всей улице щербатую пасть громадных размеров, и надолго задумался, с чего начать: с рассыпанных по брусчатке осколков стекла или же с лошадиного навоза?

Граф раскурил новую папиросу.

– Кстати, Акакий Фразибулович, сделайте мне одно одолжение… Не в службу, а в дружбу. Есть у меня на примете один мальчонка… Пока еще ничего собой не представляет, и я хочу это исправить. Для начала определю его в ремесленное училище. А вы, со своей стороны, возьмите его в обучение. Парнишка, кажется, толковый, жизнь знает. Вдруг новый Бертильон во благовременьи вылупится?

– Скорее уж Ванька Каин, – хмыкнул Царапко. – Знаем мы таких. Обычное дело. Круглый сирота, конечно?

– Вот именно.

– Желаете вырастить из него идеального агента для рабочей среды? И не жалко вам мальца, Николай Николаевич?

– Жалко, потому и прошу вас. Кем он станет без дома, семьи и дела? Вором с Хитровки? Пьяницей? Тем и другим вместе?

– Уговорили. – Начальник московской сыскной полиции шумно допил остатки кофея из блюдечка. – Приводите завтра своего Бертильона, посмотрим. Но только чур! Я ничего не обещаю.

– Спасибо и на том, Акакий Фразибулович. Теперь касательно моего предложения о координации наших действий…