Вдогонку «Победославу»? Отбитое у пиратов судно? Буа-Жубер потребовал объяснений и получил их. Просто удивительно, насколько этот русский умел выражаться лаконически. Весь рассказ не занял и трех минут.

– Следовательно, у вас, а равно и у вашей команды не имеется ни документов, ни подтверждений этой… невероятной истории? – спросил консул.

– Только мое слово, – несколько суше, чем прежде, ответил граф.

– Нет-нет, я вам верю, конечно, – поспешил добавить Буа-Жубер. – Но как-то это, знаете ли…

– Непривычно?

– Благодарю вас. Вот именно непривычно.

– Поверьте, я не стал бы затруднять вас, однако обстоятельства складываются к большой для нас невыгоде. Больше всего на свете я хотел бы догнать «Победослав», но не могу этого сделать. Команде необходим хотя бы краткосрочный отдых. Нам нужен уголь, нужна вода, нужны припасы. По-видимому, судовой кассы не хватит, чтобы оплатить все, что нам потребно, и я вынужден обратиться к вам с просьбой о займе… разумеется, под хороший процент. У меня есть право действовать в подобных случаях от имени российского правительства. Мой вексель оплатят в любой русской миссии, имеющей телеграфную связь с Петербургом.

Консул немедленно взглянул на русского с подозрением. Уж кем-кем, а простачком господин Раймон Жерар Гийом Жан Этьен де Буа-Жубер не был. Не жулик ли явился к нему? Но – пардон – жулик, прикидывающийся русским графом, вероятно, был бы одет с иголочки.

С другой стороны, русское правительство всегда платило по счетам, а если иногда задерживало выплаты, то потом возмещало все убытки к большой выгоде кредиторов. Прецеденты имелись.

И еще одно обстоятельство тревожило консула. Позавчера английский пакетбот «Уиппет», славящийся непревзойденной скоростью хода, доставил в Гонолулу свежие – всего лишь недельной давности – британские газеты, отпечатанные в Гонконге. Большая аналитическая статья в «Дейли ньюс» была посвящена начавшейся морской войне между британским королевским флотом и рассеянными в океане эскадрами исландцев.

Британский лев прыгал и разил. Пиратские флотилии налетали внезапно, кусали и отскакивали. Но, согласно русской поговорке, сила солому ломит, и броненосная эскадра адмирала Гамильтона уже подвергла Рейкьявик первой бомбардировке, а в тактике исландцев стал замечаться переход от лихих налетов на превосходящие силы противника к обороне побережья. Впрочем, перспективы высадки десанта в Исландии пока казались автору статьи неверными и туманными.

Интереснее всего было другое: сообщалось, что положивший начало войне налет исландцев на побережье Шотландии был, по всей видимости, спровоцирован налетом неизвестной баркентины на одну из тайных пиратских баз в Южной Гренландии. Желая казаться объективным, автор статьи употреблял выражения «по слухам», «можно предположить, что…» и так далее. Обычная английская обтекаемость, а по-русски можно сказать проще: слышал звон, да не знает, где он.

Как всякий здравомыслящий человек, Буа-Жубер знал цену газетным «аналитическим» статьям. Однако не эта ли отбитая у пиратов баркентина под командой русского графа и фальшивым британским флагом учинила погром на гренландской базе пиратов и тем стравила диких исландцев с надменными англичанами?

Очень возможно. Русский, конечно, ни в чем не признается, но…

Весьма важное «но»! Во-первых, какой француз откажется позлорадствовать по адресу британцев? Да и морские пути станут безопаснее. Для Франции, уже два столетия не прикармливавшей пиратов, это только плюс. Во-вторых, слова графа получают подтверждение, хотя и косвенное…

– М-м… Петербург далеко, – изрек географическую банальность Буа-Жубер. Не приняв еще никакого решения, он раздумывал, покачивая в руке высокий стакан с соком манго. – Знаете, мне иногда кажется отсюда, что и Парижа никакого нет. Туман, сон… Париж пленяет воображение, но на Сандвичевых островах тоже по-своему пленительно, вы не находите?

– Да, – согласился русский, – пленительно.

– Похоже, господь творил здесь черновик рая, – вымученно пошутил консул.

И, не замечая того, что русский кивнул в ответ довольно равнодушно, продолжал:

– В самом деле, распрекрасное место. Вы знаете, я служил в Турции, так турки в настоящей неге ничего не понимают. Тут только и понимаешь, что это такое – нега… мерзость жуткая. Болото, граф, настоящее болото. Топкая трясина. Ступил – о-ля-ля – пропал. Сладкое самоубийство – вот что такое служба в дивных странах. Ничего не хочется.

– Понимаю, – сдержанно обронил Лопухин.

– Пить спиртное тоже не хочется, – со значением произнес консул, отслеживая внимательным глазом реакцию русского.

– И это понимаю, – отозвался тот. – Похвальное воздержание. Надеюсь, мне представится случай доложить об этом государю императору.

Консул широко раскрыл глаза. Либо перед ним стоял русский совершенно иной породы, либо ему нельзя было верить ни в чем. Сейчас скажет: «Но один-то стаканчик не повредит, не так ли?..»

Но русский этого не сказал. И консул немедленно проникся к нему живейшей симпатией.

И все же отсутствие документов, подтверждающих личность графа, сильно смущало консула.