Штрумпф глядел недовольно; Мухтель ободряюще подмигнул:

– Ну же?

Тот вяло пожал плечами, продолжая рассматривать Мухтеля немигающим взором.

– Что ты плечами жмешь? Так-таки ничего?

– Ничего, - слабо вымолвил Штрумпф.
– Почти ничего.

– Что же это значит - почти?

– Передо мной постоянно маячил какой-то круглый предмет, - объяснил Штрумпф.
– Небольшой, плотный. И все. Вокруг было совсем темно. Я хочу сказать, что больше ничего не видел, только эта темнота была какая-то серая, а предмет выделялся.

Штрумпф сказал слишком много и выбился из сил. Мухтель пока не знал, разочароваться ему или возликовать. Впечатления Штрумпфа не отличались разнообразием, но все же остались, а этого уже достаточно для принципиальной победы.

– Отдохни, - посоветовал Мухтель.
– Соберись с мыслями. Глядишь, и еще что-нибудь вспомнишь.

Он поправил Штрумпфу подушку, подкрутил колесико капельницы.

– Очень странное ощущение, - признался Штрумпф.
– Мне позарез нужен этот предмет. Я не успел его схватить. Я точно знаю, что должен был взять его, но почему-то не взял. Наверно, просто не успел.

– Так, так.

– Мне без него не жить, - больной внезапно разволновался.

– Ну, что же тебе еще делать, придется жить.

– Нет, я не могу, - с отчаянным упрямством повторил Штрумпф.
– Лучше бы я его вовсе не видел. Теперь я не успокоюсь, пока не заполучу его в руки.

Мухтель занес было ручку, чтобы записать услышанное в книжечку, но ничего писать не стал. Он в некотором раздражении убрал книжку и воззрился на Штрумпфа.

– Ты верен себе, - сказал он сердито.
– У тебя все, не как у людей. Уж лучше бы ты сказал, что не увидел вообще ничего. А у тебя получается, будто мелочь просыпалась за подкладку.

Штрумпф беспокойно заелозил руками по одеялу: в другой бы раз Мухтель подумал: обирает себя, очень и очень скверный признак. Но Штрумпфу было лучше, и он был занят машинальными поисками недостающего предмета.

– Попробуй его описать, - посоветовал Мухтель.

– Нечего описывать!
– раздраженно крикнул тот.
– Он мелькнул и пропал. Такой из себя...
– Штрумпф сделал из пальцев нечто вроде беспомощной козы, бредущей в гору.
– Короче, я не помню.

Стараясь скрыть разочарование, Мухтель, в котором снова заговорил лекарь, счел нужным предостеречь его от чрезмерных волнений.

– Воздержись от эмоций, любезный друг, - посоветовал он, поднимаясь с постели и делая шаг назад.
– Не то ты очень скоро вернешься в края, откуда я тебя с изрядным трудом выдернул.

Взгляд, которым наградил его Штрумпф, привел Мухтеля в недоумение и заставил задержаться. Бледное лицо коллеги смотрело искательно и в то же время проказливо, с хулиганством в уме.

– Может быть, это не так уж и плохо, - задумчиво предположил Штрумпф. Это был очень важный предмет. Мне он нужен. Я вовсе не против ненадолго вернуться и прихватить его с собой.

– Ты бредишь, - улыбнулся Мухтель.
– Конечно, ты этого не хочешь. Знаешь, что это было? Ты повстречался с типичной, заурядной структурой из собственного подсознания. В аналитической психологии давно описаны округлые, самодостаточные образования, которые символизируют, так сказать, внутреннюю цельность, аналог внешнего божества. Тебе повезло натолкнуться на собственное Я, законченное и умиротворенное, так что вполне понятно, что ты мечтаешь обрести его вновь.

– Может быть, - не стал спорить Штрумпф.
– Но мне от этого не легче. Я должен вернуться и забрать ту вещь. Нельзя ли это как-нибудь устроить?

Мухтель покачал головой:

– Вероятно, на тебе сказываются мои снадобья. Как ты себе это представляешь? Ты хочешь, чтобы я ввел тебе что-нибудь нехорошее, а после спасал? Или, может быть, даже спасать не нужно?

– Отчего же не нужно, - нахмурился Штрумпф.
– Я говорю о риске в разумных пределах. Ты видел японский фильм про любовников? Где душат? Он попросил, она придушила - сначала немного, так, чтобы ему понравилось, но тому все было мало, и вот она задушила его насовсем. Вот и мне бы хотелось чего-то похожего, чтобы нырнуть, но сразу же вынырнуть, с трофеем.

– Мы не в Японии, - Мухтель взирал на Штрумпфа с растущей тревогой.
– И не в кино. Мы почти в анатомическом театре. Ты хочешь, чтобы я вступил с тобой в любовную связь и задушил галстуком? Я не ношу галстуков, знаешь ли. Всегда пожалуйста, но без галстука ничего не получится.

– И колготок не носишь? Жаль, я так на тебя рассчитывал, - огрызнулся Штрумпф.
– Хорошо. А не мог бы ты на минуту отключить свои аппараты?

– Мог бы, но это ничего не даст. Ты думаешь, они тебя лечат? Ошибаешься. Они за тобой наблюдают.