— Так отправимся в путь немедленно!

— Извольте! Они встали.

В эту минуту нежный, мелодичный, почти детский голосок раздался в кустах нарвалина.

— Отец! — произнес голос.

И молоденькая девушка, выпрыгнув из-за ветвей, бегом бросилась к краснокожему, который приподнял ее могучими руками и страстно прижал к своей широкой груди, воскликнув с невыразимым восторгом:

— Аврора! Мое прекрасное дитя! О, я боялся, что буду вынужден уйти, не обняв тебя!

При виде девушки авантюристы остановились, пораженные удивлением, и почтительно поклонились ей.

Только сейчас девушка заметила присутствие посторонних, опустила глаза, попятилась и замерла в неподвижности, вся вспыхнув от смущения. Несмотря на тройную броню, которая облекала их свирепые сердца, авантюристы были приятно взволнованы видом очаровательного создания, которое так внезапно предстало перед ними, словно небесное явление; они едва осмеливались коснуться ее беглым взглядом, опасаясь усилить смущение девушки и тем заставить ее скрыться.

И в самом деле прекрасна была эта невинная шестнадцатилетняя девушка, уже наделенная, сама того не подозревая, всеми совершенствами женщины.

Большие задумчивые глаза с кротким и немного беспокойным взглядом, цвет кожи слегка смуглого оттенка, правильные черты ее прелестного лица, пунцовые губки, которые, раскрываясь при звонком смехе, обнаруживают двойной ряд ослепительной белизны зубов; благовонным облаком вокруг нее развеваются иссиня-черные волосы, чрезвычайно тонкие, которыми она с легкостью вся могла бы закрыться с ног до головы; ее стройный, округленный и грациозно гибкий стан, голос, мелодичный, как пение птиц, обаятельная гармония ее изящных очертаний — словом, все соединялось, образуя в целом образ самой пленительной красоты, когда-либо выпадавшей на долю дочери Евы.

С минуту краснокожий смотрел на чудного ребенка умиленным взглядом, потом нежно привлек ее в свои объятия, в которых она укрылась, точно перепуганная горлица, и, поклонившись своим гостям с учтивостью, гордой и величественной, сказал с достоинством:

— Представляю вам свою дочь. Авантюристы молча поклонились.

— Зачем ты пришла, несмотря на мой запрет? — опять обратился краснокожий к дочери, напрасно стараясь придать своему голосу строгость.

— Мне очень хотелось скорее обнять вас, — ответила она в замешательстве, — и потом еще…

— Что же еще? — спросил он, видя, что она замялась.

— Я хотела узнать ваши распоряжения.

— Мои распоряжения? — удивился он.

— Да, насчет гостей.

— Вот оно что, — с улыбкой сказал он. — Но мне нечего распоряжаться насчет этих сеньоров, так как они уезжают через десять минут.

— А! — вскрикнула она, украдкой взглянув на посетителей.

— Да, Аврора, моя милая, и я пойду с ними.

— И вы уходите! — вскричала она огорченно. — А я?

— Что ты?

— Разве я должна оставаться здесь одна?

— Одна? Ни в коем случае. Кажется, Силах, Камиш и Тораб могут надежно оградить тебя от всякого беспокойства и защитить в случае необходимости. Это преданные слуги.

— Разумеется, отец, но вас-то не будет и, простите, мне страшно.

— Ты сумасбродна и избалована моей любовью, Аврора. Я был чересчур мягок по отношению к тебе.

Но заметив слезы в глазах девушки, он поспешил прибавить:

— Полно, не плачь, дитя, я не могу остаться, но будь спокойна, скоро я вернусь, мое отсутствие не продлится долго.

— Дай-то Бог, отец! Эта хижина стоит так уединенно, а между тем в лесу столько незнакомых людей!

— Успокойся, говорю тебе, твои страхи нелепы. К тому же, если кто-либо из этих презренных посмеет подъехать на расстояние выстрела к нашей хижине, ему пустят пулю в голову. Я в особенности приказал слугам наблюдать за Каскабелем. Если этот негодяй опять станет бродить тут поблизости, как он, по-видимому, взял в привычку, то с ним, не сомневайся, сведут счеты! Повторяю, не опасайся ничего.

— Каскабель! — пробормотала девушка с движением ужаса.

— Ни слова больше, дитя, — возразил отец повелительно, — я и так потерял много времени. Поцелуй меня и оставь нас.

Молодая девушка не посмела настаивать, она бросилась с рыданием на шею отца и потом убежала с легкостью птички.

— Это ребенок, — сказал краснокожий голосом, которому напрасно силился придать твердость, — она ничего не знает о жизни и воображает, что все должно идти по ее прихоти.

— Да сохранит ей Бог это неведение как можно дольше! — сказал Мигель Баск. — Она так счастлива!