— Будем! — вскричали в один голос все присутствующие.

Спустя два часа флибустьерский флот снимался с якоря при неистовых криках толпы, теснившейся на берегу.

Никогда еще испанским владениям на суше не угрожало большей опасности!

С редким искусством и точностью маневров флот уходил в открытое море. Вскоре суда при свежем ветре стали удаляться одно за другим и не замедлили скрыться в голубоватой дымке горизонта.

Экспедиция началась.

Д'Ожерон, который желал лично присутствовать при отплытии флота и до последней минуты стоял один на краю пристани, наконец повернулся и направился к своему дому, погруженный в глубокую задумчивость.

Однажды утром, часов в десять, граф де Кастель-Морено только было собрался с духом, чтобы встать с мягкого ложа, на котором нежился, и надеть халат и туфли, когда дверь его спальни осторожно приотворилась и его доверенный камердинер, Мигель Баск, вошел в спальню доложить хозяину, что дон Пабло Сандоваль, капитан корвета «Жемчужина», просит позволения немедленно увидеться с графом по важному делу, которое не терпит отлагательства.

Хозяин и слуга улыбнулись друг другу со странным выражением, и по знаку графа капитан был тотчас к нему введен. После обычных приветствий и усиленных извинений дона Пабло Сандоваля за свой визит в столь ранний час Лоран, которому надоедало все это пустословие, решил положить ему конец; он подвинул кресло капитану, сам сел в другое и с пленительнейшей улыбкой сказал:

— Готов извинить вас, любезный дон Пабло, но с одним-единственным условием.

— Каким же, граф?

— Что вы не откажетесь позавтракать со мной.

— Не вижу причины этому противиться, граф.

— Прекрасно! Значит, договорились.

— Я этого не говорил.

— Позвольте, что же тогда вы, собственно, хотели сказать?

— Разве камердинер не доложил вам, что я приехал по важному делу?

— Определенно доложил, но я не думаю, чтобы это важное дело состояло, например, в том, чтобы заплатить мне сто пятьдесят унций золота, которые вы проиграли на слово на балу у губернатора?

— Не совсем, хотя и это входит в мои расчеты, игорные долги следует выплачивать в двадцать четыре часа, — прибавил он, отсчитывая и кладя на стол означенную сумму.

— Очень нужно было вам подниматься в такую рань для подобной мелочи!

— У меня были на то другие причины.

— Справедливо, я упустил это из виду.

— Любезный граф, я явился к вам в качестве посланника.

— Каково бы ни было поручение, трудно было найти посланника более приятного для меня.

— Покорно благодарю, граф. Вот мое поручение в двух словах.

— Я весь превратился в слух.

— Кстати! — неожиданно прервал капитан нить своей речи. — Вы слышали новость?

— Когда? Ведь я едва протер глаза.

— Действительно, ведь воры дали тягу этой ночью, вот оно что!

— Какие воры? Извините, я что-то не соображу.

— Вы помните, я рассказывал вам как-то, что мне удалось захватить с десяток французских флибустьеров?

— Позвольте, как же это было? На лодке, кажется, в открытом море?

— Да, да, именно так!

— Теперь вспомнил… И что же?

— Они дали тягу.

— Как дали тягу?

— Да так, как обыкновенно задают стрекача, черт возьми! Представьте, что они содержались в тюрьме в ожидании казни, их должны были повесить, но молодчики, видно, не питали особенного пристрастия к такого рода смерти и улизнули.

— Я понимаю.

— Да и я тоже.

— Так они совсем исчезли?

— Наиположительнейшим образом; втихомолку удрали ночью, слегка придушив тюремщиков.

— Что ж, в таком случае — туда им и дорога!

— Видно, граф, что вы прямо из Испании и не знаете этих негодяев. Это же сущие демоны!

— Прекрасно, но не могут же десять человек наводить на вас страх, будь они даже Самсонами, истребителями филистимлян, или Геркулесами, сыновьями Юпитера и победителями Лернейской гидры.

— Ошибаетесь, граф, эти разбойники очень опасны.

— Разве вы боитесь, что они возьмут город? — спросил молодой человек с легкой усмешкой.

— Этого я не говорил, хотя считаю их способными на все.

— Даже овладеть вдесятером Панамой? — расхохотался граф.

— Нет, но все же наделать нам много хлопот, если мы не сумеем изловить их. Губернатор в бешенстве — он рвет и мечет, даже напал на своих приближенных, подозревая измену. Признаться, и я того же мнения: просто-таки физически невозможно было этим мерзавцам сбежать, если бы снаружи им не помогли некие соучастники или, по крайней мере, люди подкупленные.