— Но я думала, что мы поедем вместе, — изумленно сказала она, прочтя текст указа. — Я не хочу оставаться здесь одна!

Он грустно улыбнулся и поцеловал разгневанную Феодору в губы.

— Мне тоже очень не хочется ехать без тебя. Но я вынужден оставить тебя здесь, милая моя Адора. На глазах у нее появились слезы.

— Но почему?

— А вдруг ты беременна? Ты же не выдержишь трудного путешествия. Пойми, я боюсь брать тебя с собой. И потом, кого я оставлю здесь, если не тебя?

— Да кого угодно! Здесь много достойных людей. К тому же ты прекрасно знаешь, что я пока не беременна, хотя и очень хочу этого!

— Красавица моя, но у нас в запасе остались еще две ночи, и будь уверена — я не собираюсь их проводить в подготовке к плаванию, у меня будут намного более приятные дела, — сказал он с улыбкой и обнял свою прекрасную и очень расстроенную супругу.

— Нет! — воскликнула она, вырвавшись из его объятий. — Я не согласна! Место жены рядом с мужем. Либо мы едем вместе, либо не едет никто.

Александр подошел к ней и снова обнял, но на этот раз уже с совершенно серьезным выражением лица.

— Любимая моя, ты рассуждаешь как ребенок.

— Как ребенок! Я не понимаю, почему ты так не хочешь брать меня с собой! Может быть, тебя кто-нибудь ждет в Трапезунде?!

— Феодора!

— Александр!

Феодора стояла перед ним, всем своим видом показывая, насколько она разгневана, но в глазах у нее были слезы.

Однако князь тоже был разгневан, и вместо того, чтобы попытаться еще раз объяснить ей свое решение, он сказал нарочито насмешливым и грубым тоном:

— Если ты ведешь себя как ребенок, то ты должна и в остальном быть похожей на ребенка. Дети не занимаются любовью каждую ночь.

Сказав эти слова, он повернулся и уже собрался уйти, но ее голос остановил его:

— Я никогда не прощу тебе этого!

В том, как она сказала эти слова, было что-то, что заставило его вернуться к ней и, несмотря на яростное сопротивление, поцеловать.

Она сильно сжала губы, но его юркий язычок быстро разжал их.

— Феодора, моя сладкая Адора. Я люблю тебя! — сказал он нежно.

— Ты очень обидел меня, Александр, — отвечала она, но в голосе уже не слышалось резкости, а руки ее непроизвольно гладили его грудь под сорочкой. — Лучше бы ты ударил меня, чем говорить так. Я знаю, женщина обязана подчиняться мужу, а если она его ослушается, он должен ее побить.

Ее слова изумили Александра.

— Где ты научилась этой ахинее? — удивленно спросил он.

— В гареме султана Орхана. Там всегда говорили, что женщина — существо, полностью подчиненное мужчине. Александр рассмеялся.

— Это мужчина — существо, полностью подчиненное женщине, — сказал он.

Той ночью они не заснули до самого утра. Александр, видимо желая, чтобы Феодора надолго запомнила эти часы перед разлукой, довел ее до полного изнеможения: всякое его касание возбуждало ее до крайности. Он распоряжался ею как повелитель — ее тело подчинялось каждому его жесту, любому его желанию, всякому движению его рук. Но в эту ночь она была королевой, он почти не заботился о себе — главным было доставить удовольствие ей.

Под утро, когда стало казаться, что он подарил ей уже всю свою любовь, Феодора взяла инициативу на себя. Она стала целовать Александра так, что вернула ему его богатырское мужество, и сама опустилась на него сверху.

— Ты помнишь, как я первый раз овладел тобой, красавица? — задыхаясь от неги и страсти, шептал Александр.

— Д-да!

— Тогда ты не думала, что все-таки мы станем мужем и женой?

— Да!

— Ты прелесть, ты — мое прекрасное сладкое вино! — воскликнул он и быстро перевернулся так, что Феодора оказалась под ним.

Она, плохо соображая, что делает, резко сдвинула ноги. Оба тела сотрясла дрожь — настолько сильными сразу после этого стали ощущения. То был прием, которому ее научили в гареме Орхана, но раньше она никогда не пользовалась им. Даже с Александром.

— Ох, мой милый, быстрее, прошу тебя, быстрее! — причитала она, задыхаясь на каждом слоге.

Комната плыла у нее перед глазами, а в теле клокотал настоящий вулкан. Чувствуя приближение озарения, она стала торопить Александра, помогая ему, обхватив его руками за ягодицы и резко вдавливая его в себя при каждом возврате.