– "Просила"!
– усмехается он.
– Просто бросала школу, даже не ставя нас в известность об этом.

– А он водворял ее обратно. У нее были такие способности к математике, к языкам! Но он упорствовал. И кончилось все это двойкой на экзамене. Разразился страшный скандал. Девочка вынуждена была покинуть дом, она ушла в одном платьице!..

– И тут, - говорю я, пытаясь разрядить атмосферу, - она повстречала залетевшего на Сливу Збигнева, который вовсе не интересовался ее отметками.

– Полагаю, - перебивает меня он, - что они познакомились еще до экзаменов. Вот у девочки голова и закружилась. Иначе на тройку-то она все-таки вытянула бы.

– Возможно, что и до, не знаю. А после экзаменов, когда он предложил ей лететь вместе с ним, она, наверно, спросила: "Неужели ты сможешь любить девчонку, у которой двойка по рисованию?" И этот негодяй ответил: "Всю жизнь я мечтал именно о такой жене: с двойкой по рисованию и родинкой на брови". После этого он поцеловал ее в родинку, они стартовали и выбросили в иллюминатор табель со злополучной двойкой...

– Вы назвали его негодяем?
– насторожилась мать.

– Нет, нет, что вы, это золотой парень! Мой любимейший ученик! А обругал я его только за ослушание. Дело в том, видите ли, что я категорически запретил ему летать дальше седьмой зоны дальности. А Слива находится - разумеется, по нашему, земному, счету - в девятой зоне. Это, знаете ли, немалый риск - одному забираться в такую даль. Мало ли что может случиться в космосе!

– Господи, идти на такой риск! Семейному человеку!

– Простите, тогда он еще был холост. А молодым всегда хочется поиграть своей силой, попробовать запретный плод, рискнуть. Вот он и залетел на Сливу тайком от меня. И здесь он, как я понимаю, старался на всякий случай держаться в тени, в научных кругах не появлялся. Так и таил от меня свой полет. Это уж только сегодня, сопоставив всякие факты, я сообразил, что к чему. Я еще сниму с него стружку.

– Но ведь все окончилось так хорошо!
– вмешивается Таня.
– Они нашли здесь друг друга. Тогда, уйдя из дому после ссоры, Зейнап ведь могла сделать что-нибудь непоправимое, если бы не встретила Збигнева.

– Да! Да!
– говорит хозяйка.
– Я просто не знаю, как вас благодарить за эти вести. Капитан, налить вам еще чаю?

– Спасибо. А благодарить вы должны не столько меня, сколько инспектора Грушина. Только его спокойный ум, его доверие, его неназойливая настойчивость помогли мне преодолеть свою забывчивость.

– О, Грушин - редкостный человек, я знаю!

– Этого редкостного человека, - безжалостно сообщает муж, - несколько дней назад Маша обозвала бессердечным дармоедом.

– Обозвала, - сокрушенно признается жена.
– Я позвонила ему, а он мне сказал, что никаких новостей для меня у него пока нет. Вот я и ответила, что новостям неоткуда взяться, пока в милиции сидят такие бессердечные дармоеды... Я позвоню ему, попрошу прощения.

Урусова виновато разводит руками и продолжает:

– Но меня все-таки очень интересует - чем она там занимается. Художник это явно не она, вы, наверно... имели в виду кого-то другого. Вы ведь сами, капитан, говорили о своей забывчивости...

Нет, теперь уж ничто не собьет меня с толку! Я говорю:

– Дорогая Мария Макаровна, я ничего не спутал. Ваша дочь - художник. По-моему, очень талантливый и изобретательный. Я действительно забывчив, но соображать, глава богу, умею. Сейчас и вы все поймете. Она использует для эскизов свои хверцы. Это же ясно, как безоблачное утро! Лица, рожицы, физиономии, улыбки, маски, гримасы, морды всяких зверюшек - это сейчас становится на Земле самым модным рисунком для занавесочных тканей. А видели бы вы, сколько фантазии в ее эскизах для Зала сказок!

Вскочив со стула, Урусов воскликнул:

– Послушайте, это же блестящая идея - использовать хверцы для интерьеров!

– Ради бога, Рашид, при чем тут твои интерьеры? Наша дочь нашлась, она жива, понимаешь?

– Понимаю, Машенька, понимаю. И - какая дочь! Это же просто гениальная девчонка! Ай да Зейнап! Я знал, что она станет художником!

Старик быстро шагал по столовой, обращаясь то к одному из нас, то к другому.

– А ты еще не верила капитану, Машенька! Ай да Зейнап, ай да голова! Сейчас мне уже представляется диким, что никто до этого раньше не додумался. Впрочем, поищите-ка такие хверцы, какие получаются у нее!

– Да, у нее всегда получались изумительные хверцы. Все ими восторгались. Некоторые из ее хверц я храню до сих пор. Несколько папок.

– Завтра же покажешь их мне. Как вам понравилась бы такая, скажем, табличка на здании: "Построено по проекту архитектора Урусова. Интерьеры - по эскизам Урусовой-Станиславской". А? Неплохо звучит? Это может быть Институт сливо-землянских отношений. Или Клуб сливо-землянского братства. Я уже почти вижу эти здания!

Благословенны мальчишки, сохраняющие мальчишество до седых волос и глубоких морщин. Но все же я решил, что пришло время вернуть старика к действительности. Для этого я выложил свой последний козырь: