Шрифт:
– Дальше, – потребовал Филипп.
– Тебе был подсажен мнемоблок с латентной памятью о флоте Федерации на Капле. Дислокация баз, вооружение, степень готовности к войне… словом, все, что гипотетически может знать о нашей зоне любознательный лейтенант нашей же погранфлотилии. Это была хорошая работа, можешь мне поверить.
– Дезинформация?
– Конечно. Остальное ты знаешь. Операция сорвалась по-глупому, мы зря потеряли пищекомбинат и позволили диверсанту уйти. По счастью, сработал запасной вариант.
– Кто он?
– Тебя не касается. Один лейтенант из Резервного флота, его имя тебе ни о чем не скажет…
Так, подумал Филипп. Подставили не меня одного… Цель достойная, не придерешься: пожертвовать одной-двумя пешками на огромной доске, даже не пешками – песчинками… ради успеха в войне за объединение Капли, ради Федерации и светлых ее идеалов… Но как же подло!
Присягал сдохнуть за Федерацию?
Присягал. Искренне. Разумеется, как все, надеясь в душе на лучшее.
А вот этого тебе, приятель, никто не обещал…
Тебе не обещали даже того, что ты при необходимости умрешь за Федерацию от рук противника, а не своего же командования или контрразведки. Есть необходимость или нет ее – не тебе решать.
Подло. Неизбежно-подло. Необходимо. Единственный способ победить в нашем подлом мире – стать подлее его.
Получается, что и бомбили меня свои – наверняка «Черный Баклан». Беспрепятственно пропустив чужака, с предельной дистанции взяли своего в бомбовый «ящик», да так, чтобы, боже упаси, не утопить ненароком… Ювелирная работа.
Лишь одного не смогли предположить эти подлецы: что чужак с А-233 окажется не подлецом, а человеком…
– Ты же был воспитан как землянин, – кривясь от боли, хрипло сказал Глист. – Ты же должен понять…
Понять и простить?
– Заткнись!
По виду Глист честно зарабатывал себе жизнь. А ведь придется, пожалуй, его вытащить, без энтузиазма подумал Филипп. Джентльменские соглашения с ним невозможны, но, надо думать, он будет молчать, сохраняя лицо. Какое-то время. Начальство на него не надавит – это ЕГО операция.
Ох, опасно…
– Вытащи меня!
– Повиси пока. Ты сказал о мнемоблоке. Почему я этого не помню?
– Латентная память, идиот! Воображаешь, что я вру? А память о сеансе и вообще о всякой операции тебе стерли. Потом и мнемоблок был кем-то стерт…
– Что? Кем?
– Не знаю! Вытащи меня, идиот! Сейчас сорвусь!
Филипп покачал головой.
– Мы не обговорили гарантии моей безопасности.
– Я твоя гарантия! Сорвусь – ты труп, понял? Вытащишь – устрою тебе перевод… чтобы не маячил тут. На Малый Эдем хочешь? Земля тебе все равно не светит, врать не стану.
Поверить? После всего сделанного им и его прихвостнем? На одной руке Глист долго не провисит.
Филипп снова почувствовал, что замерз и еле держится на ногах. Пожалуй, еще чуть-чуть – и не хватит сил втащить…
– Я подумаю, – сказал он.
– О чем, кретин?! Тебе предлагают жизнь, «кукушонок»! Жизнь!
Вероятно, на лице Филиппа отразилось сильное сомнение на этот счет. Во всяком случае, позднее он не нашел иного объяснения тому, что произошло секунду спустя.
– Лейтенант, смирно! – неожиданно гаркнул Андерс.
Он уже подтягивался на одной левой руке, легко взбросив ноги над поручнем, от его вялости не осталось и тени, он и с раздробленными пальцами был боевой машиной, повисшей в прыжке, не сводящей с отшатнувшегося Филиппа яростно-насмешливого взгляда… И тотчас же сорвался, без вскрика мелькнул за поручнем и исчез из виду.
Филиппа качнуло к фальшборту. Секунды три Глист был еще виден, затем нелепо размахивающее руками тело без особого всплеска погрузилось в буруны и больше не показывалось.
Даже кругов не разошлось в том месте, где подполковника Андерса сглотнул океан, – да и какие круги в кипящей воде? Должно быть, Глиста сразу утащило в глубину. Никто не висел на наростах, у уреза воды, цепляясь одной рукой.
Филипп долго ждал, перегнувшись через фальшборт. Мысли прыгали, и не было сил унять дрожь. Андерс врал, это было ясно. С лопоухим лейтенантиком он и с раздробленной кистью расправился бы в секунду, тем более что тот – рефлекс! – действительно чуть было не принял стойку «смирно», а о лучевике и думать забыл…