Ни один курган не забыт. Всякий, кто проходит мимо, обязательно поклонится ушедшим сородичам и бросит на вершину холма горсть-другую земли. А бывало, колдун Скарр, не спрашивая вождя, своей волей посылал людей поправить тот или иной начавший оплывать курган, и вождь не противился.

Много могильных курганов, много. С незапамятных времен живет в удобной долине племя детей Земли. Сто поколений, а то и двести – кто теперь упомнит? Ясно, что переселение свершилось еще до Договора, в седую старину. Лишь в одной-двух старых песнях поется о тех временах, когда три союзных рода, поклоняющиеся Матери-Земле, прогнали отсюда какой-то народец. От добра добра не ищут: мужественные предки осели здесь, считая своими и леса, лежащие на восход на три дня пути. В память ли о странствиях предков или по какой другой причине – теперь не скажет никто – племя хоронит своих мертвых вне долины.

У соседей не так. У них свои обычаи, сильно схожие с обычаями людей Земли, но все-таки свои, иные. У дальних соседей и язык свой, часто смешной, хотя понятный. Чем ближе соседи, тем больше сходства между ними. Нередко бывает, что молодые парни ищут невест на стороне и находят – чаще всего в тех племенах, с которыми издавна ведется дружба, как, например, с Лососями или Беркутами. С согласия девушки племя может отдать соседям и свою невесту, если старейшины не против и родители посчитали выкуп достаточным. Такой обмен укрепляет общность людей одного языка и не нарушает ни обычаев, ни Договора.

Не считается позором и умыкнуть невесту у не слишком-то дружелюбных соседей, вроде Волков, Выдр или Вепрей, но тут мнение парня не принимается в расчет, а решают вождь и старейшины. Ждать ли набега в отместку за воровство, позволить ли соседям выкупить девушку или вернуть ее даром, отчитав парня за неуместную лихость, – решать им. А может быть, упредить набег соседей, напав первыми?..

В прошлом бывало по-всякому. Теперь Растак знал: наступили плохие времена. Племя ослабло, и покуда не подрастут дети, оно останется слабейшим среди всех соседей. Даже не слишком-то многочисленные люди Выдры, в свое время как следует проученные, ныне стали сильнее племени Земли. Не захотят ли они отомстить за унижение шестилетней давности? А прочие соседи, например Волки? Можно ли доверять им?

Молодые воины, вчерашние мальчишки, еще могут хорохориться, предвкушая будущие набеги и походы, – старшим понятно, что предстоят годы и годы притеснений, невыгодных соглашений с соседями и стойкой обороны в тех случаях, когда мелкими уступками нельзя купить мир. Не будет никаких набегов на соседей – уберечься бы самим… Угодья племени велики, оборонять их трудно, хищные соседи будут отгрызать от них кусок за куском. А если вечно враждующие между собой соседи-недруги на время объединятся – что тогда? И как знать, не обернутся ли вчерашние друзья врагами?

Лишь вовремя явившаяся помощь из смежного мира спасет от гибели оскудевший числом народ. На то и Договор, последняя надежда слабых. Но разве он спас вовсе не малое числом племя Куницы, когда его истребляли крысохвостые? Договор – надежда, но еще не спасение. Непростительно беспечны оказались Куницы – им и не простили… Где они теперь? Аукай не аукай – не докличешься…

В сумерках вождь приказал прервать работу. Люди, до предела измотанные еще вчера, едва волочили ноги. Наскоро помянув павших пивом и медом, растекались по домам. Некоторые из тех, кому предстояло стоять в дозоре вторую половину ночи, не дойдя до своих жилищ, укладывались спать прямо на улице. В воздухе было душно. Вдалеке погромыхивало – не иначе, с заката надвигалась гроза.

Больше из чувства долга, чем по обязанности, Растак навестил Скарра, обнаружил старого чародея в беспамятстве и накричал на женщин, из страха перед колдовством оставивших старика без ухода. От малой горстки воинов, ушедших на заре к Волкам, не было ни слуху ни духу, да вождь и не ожидал известий так скоро. Завтра – может быть. Или послезавтра. От мальчишки Юмми, случись опять сражаться, толку немного, но пятеро ушедших с ним сильных воинов пригодились бы и сейчас, несмотря на отход плосколицых. Лишь глупец полагается на случай и на помощь духов – духи не любят беспечных.

Ничего… Найдут и взденут на копья своего чужака – вернутся без промедления. Скорее бы… А поговорят по-умному с Волками, дадут Ур-Гару понять, что в великой битве не оскудело силой племя Земли, – тем лучше.

Восточная вершина Двуглавой горы издавна именовалась Плавильной, западная – Дозорной. На ее южном склоне, закрытом от злых зимних ветров, в хижинах, больше похожих на шалаши, жил особый отряд, обычно насчитывающий три десятка воинов. Жили они тут от луны до луны, затем приходила смена, и мало кому в отряде везло повидать родных до следующей полной луны.

Вернее сказать, не везло. Ведь если в селение отправлялся гонец, это означало только одно: на границе тревожно, пусть люди готовятся к обороне. Если же замечались не просто чужие лазутчики, если дозорным удавалось обнаружить крадущийся по лесам отряд соседей, замысливших внезапный набег, – тут уже сигнал тревоги подавали дымом. Тогда в селении бросали работу, мужчины хватали оружие и спешили прогнать врагов, если не удавалось обложить их в лесах, как медведя в берлоге, и уничтожить либо пленить за выкуп. Обычно по черному дыму на Дозорной неприятель сам понимал, что обнаружен, и спешил покинуть владения людей Земли, покуда цел.