– Ну?

– Тебе не я нужен, Носорог, – сказал Шкрябун, называя моего начальника неизвестной мне кличкой и исподлобья глядя ему в лицо. Меня он, очевидно, решил не замечать. – Тебе мои наработки нужны. Ты их получишь, но под гарантии. Я тебя хорошо знаю и, представь себе, к неприятностям готов. Можешь приказать взять меня прямо здесь – архива не получишь.

Я искоса взглянул на своего начальника. А ведь точно, похож. Не наличием рогов и копыт, так комплекцией и, когда надо, неудержимым напором. Плохо расти кустом на его дороге…

Носорог – это о нем. Это от души. За глаза его у нас еще Дубом зовут, но тупость тут ни при чем. Образ твердокаменного служаки с полным отсутствием какой-либо чуткости – это да. Наверно, ему так проще.

– Принял, значит, меры? – Максютов едва заметно усмехнулся.

– А ты как думаешь?

– Ты мне тоже нужен, – возразил Максютов. – В одном ты близок к истине: ты мне нужен раз в сто меньше, чем твой архив. Но нужен и ты, представь себе такую странность.

– Ты готов выслушать мои условия?

– Условия? – Максютов пожал плечами. – А не слишком ли? Ну хорошо, назовем их, скажем, пожеланиями. Излагай, я слушаю.

У меня и то вертелась колкость на прикушенном намертво языке, но Шкрябун только глубоко вздохнул, покачал головой и, как видно, решил не спорить.

– Я возвращаюсь в органы в прежнем звании. Как ты этого добьешься, мне все равно.

– Только-то? – хмыкнул Максютов.

– Согласен работать под любым началом, хоть под твоим. Но формирую свою группу с прежней тематикой.

На месте Максютова я, наверно, повеселился бы от души над таким напором. Но он только пристукнул костяшками пальцев по столу и повторил:

– И только-то, спрашиваю?

– Что, мало?

– Да нет, хватит, – сказал Максютов скучным голосом в разительном несоответствии с содержанием. Будто читал вслух предельно нудную бумагу, какой-нибудь никому не нужный акт ревизии пуфиков и балдахинов на складах «Альков-сервиса». – Теперь слушай. Ты возвращаешься в Нацбез в прежнем звании, работаешь под моим началом и руководишь группой. Вытаскиваешь на свет божий своих паранормалов, кто еще жив. Более того: твоя выслуга не прерывается, ты получаешь денежную разницу за все время отставки плюс все надбавки и премиальные. Упоминание об отставке вымарывается из твоего послужного списка – будем считать, что эти годы ты выполнял важную аналитическую работу по заданию руководства. Устраивает?

Шкрябун непроизвольно сглотнул. Кажется, услышать это он ожидал менее всего.

Я, кстати, тоже.

– Ну и ну, – сказал он с прорезавшейся хрипотцой. – Тебе это под силу?

– Теперь – да.

– Давно ли?

Максютов помедлил.

– Недавно.

– Большую силу взял, – с ехидцей покрутил головой Шкрябун. – А все еще, поди, полковник? Не восстановили?

– С сегодняшнего дня снова генерал-майор. Пока.

Ну и ну, на этот раз подумал я, стараясь не упустить ни слова. «Пока» – это как же понимать? Завтра генерал-лейтенант?

Дела…

Впрочем, если философски поразмыслить, никаких особенных дел чудесного свойства пока не наблюдалось, эти стены помнили настоящие чудеса-юдеса. Пока было ясно только одно: где-то вовне случилось что-то из ряда вон, и мне, старательному гм… ослику, предстоит в этом участвовать, или я не офицер Нацбеза и не ослик, а гренландский тюлень. Промышленный шпионаж – побоку…

– Ну и ну, – еще раз сказал Шкрябун. – Поздравляю.

– Согласен?

– Согласен при одном условии.

– Не много ли условий, Виктор Иванович?

– Последнее. Ты даешь мне свое слово.

– Вот как? – По-моему, Максютов удивился. – А оно тебе нужно?

– На всякий случай. Когда-то я тебе верил. Может, тебе еще и сейчас можно верить. И копал под меня не ты, знаю… архангелом не был, но и друзей ради своей шкуры не топил. Короче: если обманешь старого наивного дурака, я хочу тебе потом в глаза посмотреть, Носорог.

– Как сказал, так и будет. Слово. – Только что Максютов был серьезен и вдруг широко улыбнулся. – Даю слово Носорога, Кайман. Доволен?

Шкрябун кивнул. Теперь улыбались оба.

– По рукам, подполковник?

– По рукам, генерал… товарищ генерал-майор.

– Отставить, Виктор Иванович. К делу – завтра, а сегодня без официоза. Пока не восстановили, буду тебе каждый день выписывать пропуск, а дрючить в случае чего буду как кадрового. Но завтра. Где переночевать в Москве найдешь?

– Не вопрос.

– Сутки на устройство личных дел тебе дать?

– Нет.

– Алеша, – повернулся ко мне Максютов, – сделай доброе дело, налей нам коньячку. Вон там, слева, дверца. Сам знаешь? Вот и молодец. Себе тоже налей, тебя наши дела прямо касаются.