– Нет, совершенно случайно ее прочел один товарищ твоей мамы, друг ее детства, он криминалист, Алексей Константинович...

– Понятно.

– Свеженаписанная рукопись была датирована прошедшими годами.

Заострилось молчание...

– Наташа тоже знает?
– обратился я к другу.

– Она не знает... С ней вообще творятся непонятности.

– В каком смысле?

– Если бы не обстоятельства времени, я бы вообще мог сказать, что она бредит одержимо печалью разлуки с тобою. Меня это заинтересовало.

– Что ты имеешь в виду под обстоятельствами времени? осведомился я.

– Небольшая загвоздка вышла, и, честно говоря, я сам виноват; поспешил, необдуманно поступил: Наташа приходила сюда, в кинотеатр, совсем недавно, и в это же самое время, как выяснилось, она была дома. Здесь, в кабинете, она почему-то ожидала встретить тебя и выглядела, мягко говоря, в растерянном ужасе, если не сказать безумно, и эти обстоятельства уже известны твоей маме.

– Спасибо, Юра, я постараюсь со всем этим разобраться. Конечно же, тебе было бы лучше не выставлять Наташу перед мамой...

– Извини, но я сам испугался и потому поспешил.

Теперь снова на некоторое время мы замолчали...

– Кое-что я у тебя хотел уточнить, Сережа, - сказал Божив. Я отзывчиво посмотрел другу в глаза.

– Скажи, Созерцатель... кто это?

– В двух словах будет сложно объяснить даже то, что мне известно о нем, поверь, не все пока доступно и мне, но прежде... откуда ты об этом узнал?

– Магистр сказал, что по разрешению Созерцателя было не допущено помешать Ивану тебе помочь.

– Так, еще одно то, о чем я не знал. Хорошо, с этим я тоже сам разберусь...
– сказал я, немного подумал и повторил:

– Созерцатель, - и я оживился, - это некое существо, насколько я понимаю, обладающее мощным источником Космического Сознания, ему подчинены все и все, но, в отличие от Бога, он является как личность... Пожалуй, больше сказать я пока не могу, разве что добавить последнее: Созерцатель ни на чьей стороне.

– Знаешь, Сережа, - резко вдруг поменял тему разговора Божив, - мне кажется, хорошо было бы, если бы ты навестил Наташу и постарался объясниться. Думаю, что я смогу тебе в этом помочь. Это меня тоже мучило и озадачивало, и потому в несколько минут я и Юра оговорили вопрос и некоторые детали моего посещения Наташи. Вскоре приблизилось самое главное, наступило время прощаться.

– Теперь, - сказал я, и в моем голосе прозвучали нотки итога, интонация окончания, - нам пора завершать, ты сейчас, Юра, снимешь телефонную трубку и вызовешь "скорую помощь". Божив слушал меня внимательно, - объяснишь врачу, что с посетителем кинотеатра, то бишь со мной, случилась неприятность, подозрение на помешательство. Остальное беру я на себя, постараюсь оправдать предполагаемое директором кинотеатра.

– Ясно, - печально отозвался Божив.

Пожар

Только что спеленутого в рубашку для буйных сумасшедших председателя кооператива утащили из кинотеатра на носилках в машину "скорой помощи": огрызнулась захлопнутая дверца медицинского автомобиля, на секунду буксанув на месте от резкого газа, взвились колеса на своих осях и, перешептываясь с асфальтом, унесли в кузове здравоохранения очередную жертву на лечение.

Божив еще оставался стоять на ступеньках, прочно задумчивый с виду, а внутри его сосредоточенность суетилась, и ей трудно было остановиться, каждое мгновение все новые чувства Юрия Сергеевича отказывали ей в приеме.

Молниеносное изменение произошло в болевых точках психики Божива, ущемленные случившимся, они наперебой напоминали о себе.

Солнце уже отвисало на небе за полдень, но его откровенная жара продолжалась, и жесткий свет его впивался в глаза.

... Неожиданно из-за кинотеатра стремительно подрулил к Юрию Сергеевичу мотоцикл с коляской, в седле сидел Дубинин, он тут же умертвил мотор, отключив зажигание, и Божив не видел, как из-за того же угла, откуда только что объявился участковый милиционер, пришпоривая три колеса, выглядывала в пол-лица Марина Ивановна.

– Так, Юрий Сергеевич, что здесь происходит?
– бойко заговорил Василий Васильевич, спрыгивая с подножки мотоцикла на асфальт.
– От сообщников избавляемся или как? Что молчите?

– Извините, но вы еще не уступили мне место для ответа, - определилися Божив.

– Кого забрали, почему?

– А я откуда знаю.

– Как же так, не знаете?

– Нет, не знаю.

– А разве этот толстячок, которого увезли, не ваш товарищ? Взбунтовался, хотел вас выдать?

– Ну вот, видите, вы сами все знаете...

– У меня служба такая: глаза и уши по всему поселку расставлены, и каждый шорох таких, как вы, Юрий Сергеевич, в особую тетрадку записан.

– Ну ладно, хватит театральных подмостков. Во-первых, толстячка в товарищах никогда не имел - для меня он случайный посетитель, а во-вторых, мне уже начинает надоедать ваша назойливая подозрительность, а в третьих, вам знакомо такое понятие, как "презумпция невиновности".

Дубинин немного помолчал, словно припоминая, что же такое "презумпция".