– Ты из зависти! Мир меняется, но только не Ромео, - изрек я, имея в виду не только Сашу.

– Ромео без Джульетты, - сказала Галя.

– Да, как бы он не отправился вслед за ней.

– Я не о том. Пусть Ромео, но Лена - никакая не Джульетта. И никогда не была. Улица с односторонним движением - вот что такое их любовь. Женщины чаще всего выходят не по любви, а по необходимости. Он-то думал, что одной его любви с лихвой хватит на двоих. Может, и хватило бы, но изменилась ситуация литература отменена за ненадобностыо. Тем более поэзия. А Лена и раньше недооценивала его стихи, хотя после смерти Бродского он лучший у нас здесь поэт. Она этого никогда не понимала, зато его статус и признание вполне ее устраивали. А потом тяжело, болезненно переживала его непричастность новой жизни. У нее появился комплекс его неполноценности. Выходила за модного поэта, оказалась - за безработным. Есть разница. То на очередную презентацию не приглашен, то не вошел в поэтическую обойму - вот она и бесилась. Сначала про себя, а потом все выплеснулось наружу. С того и началась у них семейная непруха. Он-то как раз наоборот. Пытался ей объяснить, что человек значит то, что он значит, ни больше ни меньше, а упомянут или нет, получил премию или не получил - не играет роли.

– А ты откуда все знаешь?

– Жалобы поступали с обеих сторон. А кому, как не мне? Каждый по отдельности, понятно. А потом Сашу вдруг обуяла ревность. Вот во что выродилась его любовь: Ромео стал Отелло.

– Какой из него Отелло!

– Представь себе! Не в смысле убийства - в это я как раз не верю, но в смысле ревности - несомненно. Ведь что такое Отелло - это превентивная ревность, и Яго - его внутренний голос. Вот Саша и зациклился на Никите, как Отелло - на Кассио.

– Помню - тот к ней подваливал, но от ворот поворот.

– С того отворота сколько минуло! А Никита продолжал увиваться. Если хочешь, для него это вопрос принципа. Ну, в том смысле, что не стоит преувеличивать разницу между женщинами - ты знаешь его теорию.

– Ты думаешь? А мне почему-то казалось, что он к ней неровно дышит. Есть такая порода мужиков: мизогин в теории и филогин на практике.

– Вряд ли. Лена была для него как осажденная крепость, а комендантом был Саша.

– И крепость сдалась на милость победителя?

– Откуда мне знать, я при этом не присутствовала. Но у Саши на этой почве крыша поехала. А Никита ив самом деле настырный. Может, и сработало.

– А ты с ним спала?

– Какое это имеет значение? Спала, не спала...

– Спала?

– Если тебя так интересует, то да. Почему нет? Старые приятели, любовных обязательств ни перед кем никаких, а Никита из тех, что не нытьем, так катаньем. Точнее, убеждением. Вот и убедил, что от дружбы до постели один шаг, да и отличие сугубо формальное. Честно говоря, меня и убеждать особенно не надо было - самой в охотку. В уме проигрывала этот вариант - и не раз. Почему нет? Бабе не меньше нужно, но мужики как-то упускают это из виду, беря женщину силой либо хитростью, хотя она им предназначена самой природой.

– Ты стала циничной.

– Я ж тебе говорю, Глеб, - жизнь не остановилась как вкопанная из-за того, что ты свалил. Секс и любовь не тождественны - если хочешь, итог моей женской жизни в твое отсутствие. Да я и не уверена, так ли уж тесно они связаны. Или ты считаешь тело женщины святыней, которое нельзя использовать по прямому назначению? Особенно в тех случаях, когда любовь не задалась.

Еще один камушек в мой огород, так я понял, но я легко его отбил:

– Вот ты по себе и судишь, думая, что и Лена..

– А кто тебе сказал, что я так думаю? Это Саша так думал, да и то не всегда. Только во время приступов.

– Приступов?

– Ну да - приступов ревности. Да еще Никита его подначивал.

– Это как раз и говорит о том, что ничего у них не было и быть не могло. Если б было, помалкивал бы.

– Ни о чем это не говорит! У тебя старомодные понятия о правилах игры. Во-первых, Лена все-таки не Пенелопа, а во-вторых, Никите важна была не добыча.

– Охота?

– И не охота. Скорее охотничий приз. Почему тогда не хвастануть перед поверженным другом-врагом?

– Жопа твой Никита!
– рассердился я ни с того ни с сего.

– Тебе-то что? Кого ты ревнуешь - меня или покойницу?

Это был точный вопрос, еще одно свидетельство ее неженского ума - в споре Никиты с Сашей я был на стороне последнего, а Лена была залогом ответной, на его страсть, если не любви, то верности. Ясное дело, я был не в большом восторге оттого, что Никита трахал Галю, хотя нелепо ждать от брошенной тобой же женщины соблюдения целибата. Но я бы предпочел, чтоб она гуляла на стороне, не вмешивая общих знакомых, а то получается перекрестный секс. И все-таки лучше б он вдувал моей Гале, чем Сашиной Лене.

Помню, когда Никита в несколько сеансов написал Галю как Данаю, я не ревновал нисколько, но когда выставил картину на всеобщее обозрение и на нее таращились все, кому не лень, мне было не очень приятно. Будь моя воля, я бы и настоящую Данаю упрятал с глаз людских. От греха подальше.

К слову, вариация Никиты на тему Рембрандта имела успех. В печати разгорелся спор об оригинале и имитации. В оправдание Никиты что только не вспоминали - от энгровских картин Пикассо до "Мах на балконе" и "Расстрела" Мане, написанных в подражание Гойе. Саша откликнулся стихотворением, но не своим, а Баратынского: "Не подражай - своеобразен гений...", которое привел в своей корректной, но, с моей точки зрения, убийственной статье против такого рода безличного творчества, против паразитирования на классике. Раздолбал само художественное кредо Никиты, доказав, что оно антихудожественное. Именно тогда Никита и начал подваливать к Лене, переведя теоретический спор на лирическую почву. Мужик он с говнецом, что нисколько не мешало нашей с ним дружбе - я был ничуть не лучше, хотя моя говнистость выражается иначе.