— А он и о щеботанском контракте знает? — недоверчиво спросил господин Тюльпан.

— Знает, — ответил господин Кноп.

— А о том деле с проволочной сеткой, крабами и, ять, банкиром?

— Да.

— А о том пацане и щенках?

— Теперь знает, — буркнул господин Кноп. — В общем и целом он знает почти все. Очень толково. Господин Кривс, может, ты знаешь и то, где закопаны трупы?

— С парочкой из них я даже встречался, — усмехнулся господин Кривс. — Однако, насколько мне известно, в Анк-Морпорке вы пока ничего противозаконного не совершили. В противном случае мы бы сейчас не разговаривали.

— С чего это ты, ять, взял, что мы тут ничего не совершили? — оскорбленно вопросил господин Тюльпан.

— По-моему, вы впервые в этом городе.

— И что? Мы, ять, здесь уже целый день!

— Вас поймали? — спросил господин Кривс.

— Нет!

— Значит, вы ничего не совершили. И могу я выразить надежду, что ваши дела здесь не будут связаны с какой-либо преступной деятельностью?

— Разумеется, — сказал господин Кноп.

— Местная Городская Стража весьма настойчива в определенных аспектах. А Гильдии ревностно охраняют свои профессиональные территории.

— Мы с большим уважением относимся к страже, — пожал плечами господин Кноп. — И к выполняемой ею работе.

— Мы, ять, просто обожаем стражников, — добавил господин Тюльпан.

— О да, мы готовы любить их днем и ночью, — продолжал господин Кноп.

— В самых разных местах и позах, — кивнул господин Тюльпан. — Потому что мы любим, ять, прекрасное.

— Я просто хотел убедиться в том, что мы понимаем друг друга, — сказал господин Кривс и захлопнул свой портфель.

Затем встал, кивнул и с чопорным видом покинул комнату.

— Что за… — воскликнул господин Тюльпан, но господин Кноп быстро поднес палец к губам.

Бесшумно подкравшись к двери, он выглянул в коридор. Законник ушел.

— Он знает, зачем мы сюда явились, — с жаром прошептал господин Тюльпан. — И какого ять он притворялся?

— Он — законник, — объяснил господин Кноп. — Кстати, славное тут местечко, — добавил он, чуть повысив голос.

Господин Тюльпан окинул взглядом комнату.

— Да не, — фыркнул он презрительно. — Мне тоже сначала так показалось, но потом, ять, я понял, что это всего лишь подражание баракко, поздний, ять, восемнадцатый век. Пропорции не выдержаны. И ты колонны в холле видел? А? Эфебские, ять, колонны шестнадцатого века с флеронами, ять, времен Второй Империи Джелибейби! Я чуть со смеху не обоссался.

— Да-а, — протянул господин Кноп. — Как я неоднократно подмечал, ты, господин Тюльпан, не перестаешь меня удивлять.

Господин Тюльпан подошел к занавешенной картине и откинул ткань.

— Не, ну ни ять себе. Это же, ять, сам Леонард Щеботанский! — изумился он. — Я видел репродукцию. «Женщина с дурностаем». Он написал эту, ять, картину сразу после того, как переехал в Орлею, где попал под влияние, ять, Каравати. Ты только посмотри на манеру письма! Вишь, как линия руки привлекает, ять, взгляд к картине? А качество освещения пейзажа, который виден, ять, сквозь окно! Обрати внимание, как нос дурностая словно бы следит за каждым твоим движением. Просто, ять, гениально. Честно говоря, я разрыдался бы, будь здесь один.

— Да, очень красиво.

— Красиво? — переспросил господин Тюльпан, впавший в отчаяние от недостатка вкуса у коллеги.

Он подошел к стоящей у двери статуи, стал пристально рассматривать ее, потом нежно коснулся пальцами мрамора…

— Так я и думал! Скольпини, ять! Готов поспорить на что угодно. Но я не видел эту статую в каталоге. И такой, ять, шедевр оставили в пустом доме, в который любой может войти?!

— Этот дом находится под могущественной защитой. Ты же сам видел печати на двери.

— Гильдии? Толпа дилетантов, ять. Мы можем проникнуть в этот дом, как горячий нож в тонкий, ять, лед, ты сам это знаешь. Дилетанты, булыганы и украшения лужаек, ходячие мертвецы… Этот город, ять, полный отстой.

Господин Кноп промолчал. Подобные мысли приходили ему в голову, но его действия (в отличие от действий компаньона) не сразу следовали за тем, что могло сойти за мысль.

Контора и вправду еще ни разу не работала в Анк-Морпорке. Господин Кноп старался держаться от него подальше, потому что, во-первых, хватает и других городов, а во-вторых, инстинкт самосохранения подсказывал: пока лучше бы в Большой Койхрен [2] не соваться. В самую же первую встречу с господином Тюльпаном у господина Кнопа родился План. Его изобретательность вкупе с беспрестанной яростью господина Тюльпана обещала очень успешную карьеру. До нынешнего момента господин Кноп предпочитал действовать и развиваться в Орлее, Псевдополисе и Щеботане — эти города были меньше Анк-Морпорка, и ими было намного легче управлять, хотя в последнее время они все больше и больше напоминали своего старшего собрата.

Залог успеха Конторы крылся в достаточно простом факте: рано или поздно все — кто угодно! — дают слабину. Взять, к примеру, троллью Брекчию. Стоило проложить маршрут доставки хрюка и «грязи» до самого Убервальда и уничтожить конкурирующие кланы, как тролли сразу поплыли. Их старшие тонны стали вести себя как новомодные лорды. Так происходило повсеместно: старые банды и семейства достигали определенного равновесия с обществом и успокаивались, становясь своего рода бизнесменами. Они избавлялись от оруженосцев и нанимали дворецких. А потом, когда начинались трудности и возникала нужда в людях, способных не только действовать, но и думать головой… тогда-то и появлялась всегда готовая помочь Новая Контора.