Был Емцов, конечно, не рядовой, не рядовой. Нерядового ума, энергии. На заводе не столько уж требовались институтские знания, сколько живо справляться с оборудованием и с людьми. Дома опять почти не бывал. А ведь уже и сын родился, - а когда воспитывать? времени ни чутельки. Но главный урок жизни он получил от директора Борунова.

Директоров сменилось несколько, держались по году, по полтора. Последнего, и с ним главного инженера, сняли "за выпуск некачественной продукции": нагрянули комиссии от безжалостного Госконтроля, от прокуратуры, завод остановили, допросы по кабинетам, все в жути. И вот тут новым директором вступил Борунов - рослый самодородный красавец, лет сорока. Не улыбкой, нет, но чем-то светилось на его лице уверенное превосходство: что он знает, как исправить любое положение.

И - да, поразительно! За две-три недели и весь завод и цех холодильников стали - другими. Люди как будто попали в мощное электромагнитное поле: их всех как повернуло в одну сторону, и они все смотрели туда, и понимали одинаково. Про нового директора передавали басенные эпизоды, подробности. (Тут Емцов был неделю в отгуле, уезжал на зимнюю рыбалку, не явился по вызову, а когда явился, секретарша Борунова: "Сказал: больше в вас не нуждается." И три дня не допускал до лица своего!) Вдруг объявил в январе: "С 1 февраля завод будет работать ритмично!" И на демонстрационных досках за каждый день каждому цеху стали рисовать или красный столбик (выполнил план), или синий (провалил). И такой пошёл порядок, что при синих столбиках и жизни нет никому в цеху. Значит, цепляйся, когтись! Вот, как будто, пошли холодильники? а из гальванического цеха не успевают доставить решётчатые полки к ним. Мелочь, тьфу!
– а сдать без них нельзя. Начальник гальванического умоляет: "Ты подпишись, что сегодня принял, а я тебе завтра утром доставлю." И другой раз, и третий, - а нехватка всё дальше. Емцов отказался, и тому поставили синий. На следующей планёрке Борунов: "Емцов вон отсюда!" Емцов даже руки вскинул просительно: ведь прав же! Нет, как перед скалой. Подсёкся.

Приглядывался на планёрках: чем Борунов берёт? ведь не криком, не кулаком. А: уверен он, что - выше любого своего подчинённого. Интеллектуально. Скоростью перехвата мысли. Остроумием. Разящей меткостью приговора. (Но все эти качества - Емцов находил и в себе!) С Боруновым невозможно было спорить. Невозможно - не выполнить.

А вот возможно: обогнать в догадке - и предложить своё? Вот, стали приходить перебивчиво и срывали весь план реле из Курска. Додумчиво - к Борунову: "Дайте мне самолёт! денег! Лечу с бригадой монтажников в Курск?" Просиял директор, сразу дал. На курском заводе Емцов и свою бригаду посадил регулировать релешки, и тамошнее совещание и митинг собрал. Сколько б нам ни обошлось!
– а пошли одни красные столбики.

Недолго директором пробыл и Борунов. Только - не сняли его, а возвысили в секретари обкома.

Но за эту недолгую школу Емцов внутренне сильно вырос и усвоил: тут - не лично в Борунове дело, а Борунов (или всякий другой, или ты) идёт на гребне великого сталинского Разгона, которого хватит нам ещё на полвека - век. Вот единственное Правило: никогда не надо выслушивать ничьих объяснений (сомлеешь в объяснениях, скиснешь, и дело погубишь). А только: или дело сделано - или не сделано. Тогда берегись!

И людям - деваться некуда!! Выполнение - беспрекословное! А вся система - высокоуправляема.

И вскоре был уже главным технологом завода, ещё прежде своих 30 лет. А чуть за 30 - главным инженером.

Вот задача Партии: наладить выпуск магнетронов - мощных генераторов сверхвысокочастотных колебаний, они пойдут в противовоздушную оборону, в локаторы. Образцы? получите: вот - немецкий, вот американский. Копируй сколько хочешь, но с магнетроном задача похитрей, чем с холодильником: а как отводить тепло? а как снимать мощность? И мало просто генерировать высокую частоту - нет, надо в самом узком диапазоне, иначе не распознать целей. (На всё то сидели теоретические группы в конструкторских бюро.)

Шли годы - оборонный комплекс, раскиданный по стране, но связанный безотказными каналами поставок, решал одну за другой задачи, ещё недавно, казалось, невыполнимые. Уже передавали слова Хрущёва (крестного отца...): "Да мы теперь ракеты делаем как сосиски на конвейере." Но чтоб эти ракеты летали по точнейшему курсу - вот задача с гироскопами: для быстроты запуска ракеты они постоянно включены - но оттого изнашиваются, и когда появился в технике лазер - домозговали до лазерного гироскопа, без трущихся частей и чья готовность мгновенна. И Емцов, уже привыкнув не застывать, всегда двигаться без понуждения, самому искать новые направления, - предложил приехавшему на завод министру и зав. оборонным отделом ЦК: поручите лазерную аппаратуру нам! (Шаг был - отчаянный! но понесло его, как камикадзе.)

Принято. И сразу вослед - в свои 33 года!
– стал директором завода.

Было это в апреле 1960. А на 1 мая - сшибли нашей ракетой самолёт Пауэрса.

Но - как? Через несколько дней было крупное совещание у Устинова - тогда уже зампредсовмина, зам Хрущёва по обороне, но ещё всеми боками за своё прежнее министерство оборонной промышленности. (И молодой свежий директор первый раз попал на такую верхоту.) А от министерства обороны пришли во главе с Байдуковым, и тот с захрипом, тяжеловесно выкладывал обвинения, что военно-промышленный комплекс проваливает советскую оборону.

Эти растреклятые американские У-2 (насмешливое совпадение названия с нашими низковысотными фанерными "кукурузниками") летали на высотах, не достижимых для наших истребителей, ещё и путая локаторы созданием фальшивых мишеней, бросали металлические ленты, наша система не различала уверенно характер целей, и сама наводка ещё была неточна, - зелен виноград сбивать эти самолёты.

И сейчас - Пауэрс беспрепятственно миновал наши системы противовоздушной обороны, пролетел даже прямо над зенитным полигоном Капустин Яр на Нижней Волге, из Ирана пересек половину СССР, по нему лупили - а сбить не могли. (Вместо него - сбили свой один.) И только на Урале в него улупили, по сути случайно. (А Пауэрс предпочёл плен обещанному по контракту самоубийству иглой. Потом и книгу воспоминаний издал, деньги получил.) Тогда весь случай подали публично так, что Хрущёв сперва, из милосердия, не хотел сбивать. Но сами-то знали: куда годны?